Книга Избранные речи - Демосфен

(Псефисма162)

[Архонт Демоник, флииец, 26-го Боэдромиона163, на основании мнения Совета и Народа Каллий, фреарриец, заявил, что Совет и Народ решили увенчать Навсикла, стратега гоплитов, за то, что когда афинские гоплиты в числе двух тысяч стояли на Имбросе и оказывали помощь афинским поселенцам на этом острове, а Филон, избранный в качестве заведующего хозяйством, вследствие бурь не мог отплыть и выплатить жалованье воинам, он выдал им из собственных средств и после не взял их с народа, и об увенчании объявить на Дионисиях во время представления новых трагедий.]

(Другая псефисма164)

(116) [Каллий, фреарриец, заявил от имени пританов и на основании мнения Совета: принимая во внимание, что Харидем, стратег гоплитов, посланный на Саламин, и Диотим, стратег конницы, когда с некоторых из воинов, павших в сражении у реки, было снято врагами оружие, на своей счет вооружили молодых людей, дав им 800 щитов, Совет и Народ решили увенчать Харидема и Диотима золотым венком и объявить на Великих Панафинеях во время гимнического состязания и на Дионисиях во время представления новых трагедий, а об устройстве объявления должны позаботиться фесмофеты, пританы и агонофеты.]

(117) Из этих людей каждый подлежал, Эсхин, отчету по той должности, которую занимал, но по тем делам, за которые награждался венком, не был подотчетным; следовательно, так и я. Ведь права в одних и тех же делах у меня, конечно, те же самые, что и у остальных людей. Пожертвовал я – получаю за это похвалу и не подлежу отчетности в том, что пожертвовал. Исправлял должность, – значит, и сдаю отчет в этом, а не в том, что пожертвовал. Но, клянусь Зевсом, положим, я исправлял должность нечестно – тогда что же ты – ведь ты был тогда здесь – не обвинял меня в то время, когда у меня принимали отчет логисты?165

(118) Да он и сам, как вы сейчас увидите, подтверждает то, что я награжден венком за дела, по которым не подлежал отчетности; в доказательство этого возьми-ка и прочитай целиком псефисму, написанную относительно меня. По тем разделам пробулевмы, которых он не коснулся в своем обвинении, будет видно, что свои нападки он делает, как настоящий сикофант. Читай.

(Псефисма166)

[При архонте Эвфикле, 22-го Пианепсиона167, когда обязанности пританов исполняла фила Энеида, Ктесифонт, сын Леосфена, анафлистиец, заявил: ввиду того, что Демосфен, сын Демосфена, пеаниец, будучи попечителем работ по починке стен, истратил дополнительно на работы из собственных средств три таланта и пожертвовал это народу и, кроме того, назначенный заведующим зрелищными деньгами, добавочно пожертвовал для зрителей из всех фил 100 мин на жертвоприношения, Совет и Народ афинский решили похвалить Демосфена, сына Демосфена, пеанийца, за доблесть и благородство, которые он постоянно высказывал при всяком случае по отношению к народу афинскому, увенчать золотым венком и провозгласить об увенчании в театре на Дионисиях при постановке новых трагедий; а об устройстве провозглашения позаботиться агонофету.]

(119) Итак, вот что я пожертвовал, а этого как раз ты и не коснулся совершенно в своем обвинении. Наоборот, ты нападаешь на те награждения, которые считает Совет нужным назначить мне за эти дела. Следовательно, принять подарок ты признаешь законным; когда же за это хотят воздать благодарность, ты преследуешь это как противозаконие. Кого же в таком случае, скажи ради богов, надо считать за человека в полном смысле слова негодного, богопротивного и настоящего клеветника? Разве не такого, как ты?

(120) Далее, по вопросу о провозглашении в театре – я оставляю в стороне, что тысячи раз о тысячах людей делались такие провозглашения и что много раз это делалось ранее по отношению ко мне самому168. Но, ради богов, неужели ты, Эсхин, настолько туп и непонятлив, не можешь сообразить того, что для награждаемого венок имеет одинаковую ценность, где бы о нем ни было объявлено, а провозглашение делается в театре ради пользы самих награждающих? Ведь у всех, кто послушает об этом, возбуждается желание приносить пользу государству, и тех, кто выражает благодарность, хвалят еще более, чем самого награждаемого венком169. Ради этого государство и написало этот закон. Возьми-ка и прочитай самый закон.

(Закон170)

[Если кого увенчивают какие-нибудь из демов, об увенчании того провозглашение делать о каждом в его собственном деме, кроме того случая, когда кого-нибудь будут увенчивать Народ афинский и Совет; о таковых можно провозглашать в театре на Дионисиях…]

(121) Ты слышишь, Эсхин, что закон говорит ясно: «Кроме того случая, когда о ком-нибудь постановит Народ или Совет; а о таковых пусть провозглашает глашатай»171. Так что́ же ты, несчастный, делаешь придирки, как сикофант? Что ты сочиняешь басни? Почему не принимаешь чемерицу от своей болезни?172 Но разве не стыдно тебе начинать судебное дело из зависти, а не из-за какого-нибудь преступления, да еще искажать законы, из иных выкидывать части, хотя справедливость требовала читать их полностью – по крайней мере перед людьми, присягавшими голосовать по законам?173 (122) И прибегая к таким действиям, ты еще рассуждаешь о том, какими качествами должен обладать демократический деятель174; словно ты заказал статую на определенных условиях и теперь, принимая заказ, не находишь в ней того, что было поставлено в условии; или, по-твоему, демократические деятели познаются по словам, а не по делам и не по их политической деятельности. И ты кричишь, употребляя позволительные и непозволительные выражения, словно с повозки175: это пристало тебе и твоей породе, но отнюдь не мне176. (123) Но кстати и насчет этого, граждане афинские. На мой взгляд, брань тем и отличается от обвинения, что обвинение имеет в виду какие-нибудь проступки, за которые по законам полагаются наказания, а брань содержит клеветы, которые врагам случается говорить друг про друга сообразно со своими природными наклонностями. Я же держусь того взгляда, что наши предки построили вот эти судебные здания177 вовсе не для того, чтобы мы, собрав в них вас, поносили друг друга непозволительными словами178 из-за личных счетов, а для того, чтобы изобличали человека в случае, если бы он совершил какое-нибудь преступление против государства. (124) И вот Эсхин, хоть он и знает это не хуже меня, предпочел шутовскую брань вместо обвинения. Однако и тут несправедливо ему так уйти, не получив от меня по заслугам. Сейчас я и обращусь к этому, задам ему только предварительно один вопрос. Чьим врагом нужно будет тебя назвать, Эсхин, – врагом государства или моим личным? Моим, очевидно. Тогда что́ же это значит? Те дела, за которые я в случае виновности подлежал ответственности по законам ради блага их179, как то: при сдаче отчета в государственных исках и вообще при всякого рода судебных делах, ты оставлял без внимания; (125) наоборот, там, где на мне не лежало никакой ответственности – ни по законам, ни по давности времени, ни за истечением срока, ни в силу уже ранее по всем ним многократно состоявшихся судебных решений180, ни в силу того, что еще никогда я не был изобличен ни в каком преступлении против вас, там, где на долю государства в большей или меньшей степени должна была доставаться слава, поскольку эти дела имеют общественное значение, – вот там ты выступил со своими возражениями? Смотри, не их ли врагом ты являешься, тогда как моим только прикидываешься!