Книга Что будет дальше? Искусство превращать истории в сценарии - Робин Махержи

Самовосприятие

Как же вдохнуть жизнь в наших персонажей, чтобы они были не просто кирпичиками в стене нарратива, не просто пешками в отрывках истории, не просто типажами или архетипами, не просто искусственно созданными фигурами для техничной, но дешевой сцены? Надо вселиться в них. Да, вот так просто. Как мы видели, величайшие герои требуют личного участия. Нельзя просто собрать их из кусочков, как куклу (голова – туловище – ножки), взяв с полки отдельные недостатки и налепив их на «сверхобъективное восприятие», наделив героя непокорной шевелюрой или дергающимся глазом, чтобы он смотрелся интереснее. Все начинается со сбора Основы. История и персонаж, как уже говорилось, неразделимы и дополняют друг друга, как форма и цвет в случае с бананом. Так что, записывая свои наблюдения, вы собираете материал не только для создания истории, но и для создания персонажа. Однако помните: вы не геолог, подбирающий камни на пляже, а скорее ботаник, который зарисовывает цветы.

Наблюдая за парнем, закинувшим ноги на сиденье, можно решиться написать суровое письмо в местную газету и пожаловаться, что нынешняя молодежь никого не уважает. А можно начать проводить антропологическое исследование. Однако возможности для драматургии открываются в тот момент, когда наблюдатель пытается взглянуть на мир глазами этого самого парня. Настороженный и подозрительный тип, сидящий через проход, внезапно становится воплощением негодования, отвращения, презрения. Кем он себя считает? Дайте ему высказаться. Эй ты, чистоплюй с блокнотом, давай, скажи что-нибудь. В этот момент писатель сам становится этим парнем и смотрит на себя со стороны. Мысли и чувства, восприятие ситуации, злость и боль, воплощенные в соответствии с законами воображения, проявились не благодаря случайной догадке или анализу, а благодаря эмпатии.

Пока мы через силу составляем жалобу, или полностью погружаемся в собственные тревоги, или попросту предаемся мыслям, терзающим нас в тот или иной момент времени, ощутить связь с этим молодым человеком ни за что не получится. В конце концов, он прямо-таки подает массу сигналов, намекая, что пресловутая связь будет большой ошибкой с нашей стороны. Более того, скорее всего, так большую часть времени ведет себя большинство людей. Мы поднимаем воротник и отводим взгляд. Однако собиратель Основы делает еще один шаг. На мгновение он отпускает собственные тревоги, мысли и переживания. Писатель перестает думать о том, что он писатель, и на время способен увидеть мир глазами озлобленного парня, который так и напрашивается на неприятности. Писатель отказывается от собственных привязанностей и ищет некую универсальную точку понимания. Это и есть возвышенное безумье. Разрушение эго – не только ключ к творческому процессу, но и суть истории.

Проезжая однажды утром по одной из очаровательных дорог Уэст-Кантри, я заметил семью, устроившую пикник. То была прямо-таки классическая сцена: мама и папа, парочка детей, яйца вкрутую, чай в термосе и, наверное, парочка ос, поскольку это все-таки Англия. Моя машина неслась вперед, но я заметил, что между мной и ими – семейством, расстелившим на траве одеяло, располагалось сеточное ограждение, а поверх него – колючая проволока. Через несколько ярдов я проехал караульный пост и сообразил, что передо мной военная база. То была семья военного. Я не знал, почему они отправились на пикник. Быть может, отпраздновать что-нибудь, а может, попрощаться. Но контраст исключительно обычной семейной сцены и металла всей этой военной машины породил колоссальный дисбаланс. Мы уже видели, как столкновение противоположностей становится движущей силой истории, как может наклониться мир из-за смещения центра тяжести. Что ж, вот как раз такой случай. Однако из-за чего мне захотелось поделиться этой историей, что позволило рассказать ее? Все дело в том, что я задумался, кем был в их глазах, пока проезжал мимо. И по мере размышлений над этим вопросом (Что бы они подумали обо мне? Позавидовали бы или проигнорировали? Насколько сильно шипастая проволока сжимается вокруг их жизни, огораживая их мирок, скрывая все, что находится за ее пределами? Насколько отличается их восприятие мира, если вообще отличается?) я начал смотреть на мир их глазами. К тому моменту как через пару часов я добрался до места назначения, я точно знал, что история готова. Потребовалось кое-что изучить (честно говоря, довольно много), прежде чем я сумел поведать их историю, но семя уже было посеяно, и, что гораздо важнее, уже была Основа.

В сцене, за которую так журил меня режиссер / продюсер, но которая стала легендарным символом сериала, дети ехали на велосипедах мимо марширующего взвода. То было просто одно из воплощений вдохновившей меня ситуации – невинной семейной сцены на фоне военной машины. Вплоть до итогового воплощения на экране идея строилась вокруг все того же дисбаланса, все того же контраста и вопроса (а именно: как все действует?). На деле это была вертикальная конструкция.

Все это лишь подтверждает слова о том, что возвышенное безумие обязательно для сбора Основы, а из Основы создается персонаж. Сцена с трансформацией Билли сработала, потому что родилась из личного опыта. В процессе ее написания я сам был Билли. Так что когда Билли сказал «я знаю, кто я», он и правда знал, кем является. То была не придуманная строчка на листке бумаги, а настоящая жизнь настоящего героя.

Билли вынужден был приспосабливаться к определенным обстоятельствам, его одолевали сомнения и страхи, у него было неспокойно на сердце, а мысль о принадлежности к своей семье пронизывала каждый прожитый им день, осознавал он это или нет. Все это усилило его восприятие собственного «я». Чтобы написать его, понадобилось проникнуться его судьбой на глубоком уровне, поставить себя на его место, понять мир, который понимал он, почувствовать то, что чувствовал он. Только тогда я смог сказать то, что должен был сказать он, так, как должен был сказать он. Хорошие актеры также вдохнут в героев жизнь. Но сценарий помогает им, становится отправной точкой.

Возможно, вертикальная конструкция персонажа устойчива относительно центра вашей истории и всех внешних последствий, однако между ними постоянно происходит движение, поток событий, который течет в обоих направлениях. С чем бы ни сталкивался персонаж, что бы он ни делал и ни говорил, все это отражается в плоскости мыслей и эмоций. Все, что там происходит, рикошетом возвращается в материальный мир. Это применимо к любому нормальному моменту жизни разумного человека, и неважно, обыденный это момент или нет. Если нам кто-то что-то говорит, мы слышим его слова, воспринимаем, внутренне реагируем на них и выражаем внешнюю реакцию, даже если реакция эта выражается в полном ее отсутствии. История – это некое движение, которое становится все более напряженным со временем, постепенно требуя все более и более глубокого уровня причастности к происходящему.

Слова и поступки по сути своей сиюминутны. Мысли задерживаются дольше, а эмоции могут остаться с нами на всю жизнь, но даже они меняются по ходу обстоятельств, особенно когда мы начинаем сбрасывать на них сюжетные гранаты. В конечном счете мы докапываемся до логоса, где и происходят основные изменения. Единственное, что не меняется в персонаже, – это его самовосприятие. Я бываю зол, печален, счастлив, несчастен, храбр, могу ревновать или жалеть кого-то в зависимости от ситуации. Я могу сменить работу, город, жену. Могу перестроить собственную идеологию, обзавестись новыми стремлениями и надеждами. Но все перемены происходят относительно фиксированного «я». Это «я» остается неизменным и само по себе безусловно. Со временем мы можем по-разному развиваться, но, будь мы дряхлыми стариками или младенцами, это «я» остается неизменным. Это самый глубокий уровень самосознания, существования. Только это и останется, если забрать у нас все, – неиссякаемое (пока мы живы) ощущение глубокой связи с тем, что мы делаем, говорим и кем являемся в собственных глазах.