Книга Восстание Персеполиса - Джеймс Кори

* * *

– Ничего подобного мы не видели.

Она знала Камерона Тюра как профессионала с тех самых пор, как он поступил на работу в Союз, и ни разу не отмечала в нем чувств сильнее легкой заинтересованности.

А сейчас он сидел за столом напротив и размахивал тортильей, как дирижерской палочкой. Глаза округлились, блестели, говорил он громче и быстрее обычного, и Драммер никак не могла разобрать, к чему он, черт побери, ведет.

– Горячие участки пространства, – повторила она, разглядывая схему. – Что, вроде кораблей-невидимок? Вы хотите сказать, что за вратами ждут корабли-невидимки?

– Нет-нет-нет! – запротестовал Тюр. – не в этом смысле «горячие». Не в смысле температуры.

Досадливо хмыкнув, Драммер отложила терминал.

– Ладно, давайте опять попробуем объяснение для профанов. Так эти участки, которые мы здесь видим… что они такое?

– Ну, – заговорил Тюр, обращаясь скорее к себе, чем к ней, – вам, конечно, известно, что вакуум – не настоящая пустота. В нем непрерывно возникают и исчезают электромагнитные волны и частицы. Квантовые флуктуации.

– Я занималась безопасностью и политикой, – сказала Драммер.

– Ах да. – Тюр вспомнил о своей тортилье и откусил кусок. – Ну, так вакуумное состояние – не просто пустота. Непрерывные спонтанные возникновения и аннигиляция квантов. Излучение Хокинга – Зельдовича, позволяющее…

– Безопасность, Тюр. И политика.

– Извините. Очень маленькие объекты, они показываются и пропадают, – пояснил Тюр. – Гораздо мельче атомов. Это происходит постоянно. Совершенно нормальное явление.

– Хорошо. – Драммер сделала глоток утреннего кофе. То ли он горчил сильнее обычного, то ли у нее чувствительность обострилась.

– Так вот, когда мы нацелили все датчики на врата… чтобы собрать побольше сведений относительно войны и прочее. Там какая-то непонятная интерференция. Того же рода, что мы наблюдали при прохождении через врата сигнала, но локализована иначе. В нормальном пространстве. Здесь, здесь и здесь, – указал он на схеме. – Это то, что нам известно. Могут быть и другие участки, не попавшие в круг наблюдения. Но мы никогда ничего такого не видели, и, судя по записям, аномалии, возможно, возникли в момент прохождения сквозь врата того лакопского корабля. Или его выстрела по станции Кольца. У нас плохо с данными на этот момент.

– Так-так, – с нарастающим нетерпением бросила Драммер.

– Дело, видите ли, в скорости. Скорость возникновения и аннигиляции квантов… выше крыши. Значительный рост.

Драммер все еще силилась уложить в голове идею, что пустота не пуста, но какой-то трепет в голосе Тюра заставил и ее ощутить холодок в спинном хребте.

– Вы хотите сказать… что именно вы хотите сказать?

– Пространство вблизи Кольца закипает, – объяснил Тюр, – и мы не представляем почему.

Глава 20

Син

Сантьяго Син провел несколько весьма неприятных дней, разбираясь с последствиями введенного им нового протокола службы безопасности на Медине. Один за другим чиновники и функционеры выражали озабоченность относительно подрыва суровыми мерами морального духа и эффективности работы станции. Как бы ни формулировались претензии, он слышал за ними одно и то же: «Люди недовольны новыми правилами. Они будут работать не так усердно. Участятся случаи саботажа. Вы уверены, что нам это нужно?»

Его ответы, тоже выраженные по-разному, сводились к фразе: «Меня не волнует, кто там недоволен новыми правилами; отлынивающие от работы будут расстреляны, саботаж карается тюремным заключением или смертью; да, я уверен».

В своей основополагающей книге по логистике верховный консул Дуарте указывал, что из всех методов установления политического и экономического контроля над другим государством военная сила – наименее эффективна и наиболее неустойчива. Оккупация Медины оправдывалась тем, что, будучи блокпостом на пути к тринадцати сотням миров, станция сводила к минимуму надобность в дальнейшем применении войск и позволяла властям империи скорее перейти к экономическому и культурному давлению как более устойчивым долговременным стратегиям контроля. И в самом деле, станция оказывалась лакмусовой бумажкой, на которой лаконцы могли доказать, что с ними жизнь станет лучше для всех. Если Син сумеет убедить полную станцию склонного к анархии народа, что имперское правление предпочтительней, едва народившиеся колонии за вратами окажутся доступными, как кусок пирога.

Он прекрасно все понимал. Но это не отменяло того факта, что ему приходилось целыми днями объяснять тупым и рассерженным людям, что покушение на губернатора никому не обходится просто так.

Оборвав связь с последним – если надежда его не обманывала – жалобщиком, Син рявкнул, чтобы ему подали кофе, чаю или того, что в этой вонючей подмышке сходит за напиток. Никто не отозвался, потому что Касик погиб и нового помощника на его место Син еще не назначил. Как будто оставив мертвеца на прежнем посту, он мог помешать истории вычеркнуть его из списков.

На миг забылись суета и переговоры, раздражение и столкновения, с которыми он имел дело после покушения, зато вспомнился Касик, плюющийся похожими на малиновый джем мозгами, кровью и обрывками собственного языка…

На несколько секунд Син выпал из действительности. А когда опомнился, то стоял на коленях у своего стола и блевал в мусорную корзину. И успел наблевать порядочно. От запаха и вида его повело на новый круг, и кончилось это, лишь когда свело пустой желудок и в горле остался тонкий ручеек желчи. Отложенный шок. Травматическая реакция. Это нормально, сказал он себе. Так было бы с любым.

– Мне так жаль, Касик, – проговорил Син вслух и вдруг залился слезами по человеку, которого и по имени-то не знал.

На столе пискнул коммутатор.

– Оставь меня в покое, – зарычал Син.

– К вам адмирал Трехо, – отозвался подчеркнуто нейтральный голос.

– Здесь?

– У поста в приемной.

Син выругался – еле слышно, но злобно. Выдернул из корзины каркасную планку и запихнул мешок в утилизатор. Воздух наверняка еще пах рвотой. Он на полную мощность включил очиститель.

– Пожалуйста, пригласите его через минуту, – ответил Син и воспользовался этими шестьюдесятью секундами, чтобы умыть лицо и ополоснуть рот. Трехо вернулся на Медину. Это могло означать разное, но в любом случае понятно, что адмирал хочет поговорить с глазу на глаз, а не обмениваться сообщениями через довольно прозрачный аппарат службы безопасности, отслеживающий официальную переписку. А значит, разговор будет непростой.

– Сынок, – с порога заговорил адмирал Трехо. – На тебя взглянуть страшно.

– Да, сэр, – признался Син. – Боюсь, что последние события потрясли меня больше, чем я ожидал. Но я справляюсь. Корабль готов к плаванию, сэр.

– Ты хоть заспал это дело? – с неподдельной озабоченностью спросил Трехо.