Книга «Линия Сталина». Неприступный бастион - Герман Романов

В Эстонии есть всего две дивизии. 16-я стрелковая, занятая прежде бессмысленной обороной побережья, которое и без того надежно прикрыто мощным Балтийским флотом, способным пресечь любой десант со стороны Финляндии, отправлена на Пярну, которому угрожает подошедший авангард немецкой пехотной дивизии. В Нарве 191-я дивизия, но командование СФ ее не передаст, прижмет.

На что еще рассчитывать?

На Моонзундских островах 3-я, а на Ханко 8-я отдельные стрелковые бригады, но Генеральный штаб на ослабление столь важных рубежей, прикрывающих вход в Балтийское море, никогда не пойдет. Вот и выходит, что вроде имеются пять свежих дивизий и две бригады, а рассчитывать можно на две дивизии, и то одна из них будет через неделю, за которую много чего плохого произойти может. Если противник раздавит поредевшие соединения фронта, оставшиеся без столь нужной помощи сейчас, то эти войска, придержанные командованием, будут разбиты врагом чуть позже, не принеся никакой пользы.

– Желание быть одинаково сильным везде и прикрыть все, что можно, зачастую чревато поражением. Противнику дают уникальную возможность раздергать нас по кусочкам, Николай Федорович, вместо того чтобы всеми силами укрепить фронт. – Гловацкий словно прочел его мысли.

– Вы думаете, я не вижу этого?! Армии нашего фронта просто разобьют по частям, потом наступит очередь Лужского рубежа. История повторится…

– А с другой стороны, тоже возникает вопрос: а если снова СЗФ не выдержит, то строящаяся оборонительная линия останется совсем без войск, которые уйдут на фронт?! При нынешнем состоянии наших дивизий такой вариант более чем вероятен.

– Замкнутый круг получается? И что делать? – Ватутин пожал плечами. – Мне тут один умник посоветовал отдать распоряжение по войскам фронта – заготовить как можно больше грязь-глины, чтобы замазывать ей смотровые щели вражеских танков. Обосновал он свое предложение тем, что в частях потеряно большое количество противотанковой артиллерии.

Эффект получился ошеломительный – генерал Гловацкий смотрел на него вытаращенными глазами, не в силах сказать ни слова, а только шевеля губами. Судя по артикуляции, он произносил те обороты, что не могут быть напечатаны ни в уставе, ни в романе.

– Это покруче рот с алебардами той войны, – наконец произнес генерал-майор и покрутил головою. Потом тихо заговорил: – Если бы 2-го числа генерал Кленов не распорядился стягивать в ПсУР все дивизии, которые были рядом, сейчас был бы полный разгром. Остров не оборонялся, только сегодня 235-я дивизия полностью выгрузилась. Что было бы?! 111-ю и 118-ю дивизии немцы обошли по противоположному берегу Великой, и те махом отрезаны. 3-я танковая, оставшись без пехоты, уже была разгромлена, как и 163-я моторизованная у Двинска. Сегодня сражался 22-й корпус у самого Порхова, куда он направлен в резерв фронта, ни разу до этого не сразившись с врагом. Разгромлены все поодиночке! И это могло бы быть! Вот и все – поражение есть прямое следствие наших ошибок.

– Мрачноватую картину предполагаемого будущего мне нарисовали, Николай Михайлович, но в целом верную. К счастью, в последний момент были отданы другие приказы, Псков и Остров успешно обороняются вашими дивизиями и 22-м корпусом. Но к чему вы клоните?

– Нам нужно рассчитывать только на свои силы, Николай Федорович. А они немалые, и если их с толком использовать, то можно попытаться немцев не только остановить, но и нанести им серьезные потери. Для этого нужно удержать фронт и как можно быстрее восстановить боеспособность частей 11-й армии. Призывается ополчение, в стране идет мобилизация – люди есть, нужно только как можно быстрее получить пополнение.

– И как это сделать, не имея оружия? В рукопашную со штыками пойти или грязь-глину заготавливать?

– Как думаете, товарищ генерал-лейтенант, жесткая оборона на всех перспективных для германцев направлениях вместо обычного кордонного растягивания дивизий более эффективна?!

– Несомненно, я лично составил для 27-й и 8-й армий необходимые распоряжения, с учетом боев под Псковом вашего 41-го корпуса. Надеюсь, что первая сумеет удержать Пушкинские горы и Опочку, прикрывшись рекой Великой, а вторая закрепится на реках Навесте и Эмбах – для этого у них есть необходимое время. Ведь смогли вы превратить Псковский укрепрайон в действительную крепость за эти дни. Я, когда писал выпускную работу в Академии Генерального штаба, указывал на настоятельную необходимость очень глубокого эшелонирования оборонительных позиций новых УРов, что вы, Николай Михайлович, продемонстрировали здесь.

Ватутин посмотрел на командира корпуса – тот мял папиросу в руках и о чем-то напряженно думал. И решил сказать ему о главном:

– Я категорически настаивал перед генералом Собенниковым назначить вас командующим войсками на псковском направлении, перебросить сюда для управления штаб 11-й армии и примерно 2–3 дивизии 16-го корпуса. 29-й корпус, вернее, его остатки, пока в составе 22-й армии. В 65-й корпус 27-й армии Берзарина передать две дивизии, еще две дивизии отвести в резерв фронта. Успешные бои с немцами у Острова еще больше укрепили нас в правильности данного решения. Скажу честно, мало кто припомнил даже по той войне, чтобы такие позиции могли подготовить за столь короткий срок. Столько траншей, дзотов, укрытий отрыть…

Ватутин остановился – задумчивость на лице Гловацкого превратилась в изумление, какое-то мрачное. Назначение на армию явно того не слишком привлекало. Да и вопрос последовал с каким-то непонятным подтекстом:

– А генерал-лейтенант Морозов?

– Мы решили ходатайствовать перед Ставкой о назначении на другую должность, а командование 11-й армией возложить на вас. Конечно, если у товарища Сталина ваша кандидатура вызовет одобрение. Видите ли, мы не были готовы к такой войне, а потому и не подготовили войска к ней. Вы первый, так что за вами задача – удержать этот укрепрайон и закрыть для врага ленинградское направление. У вас уже есть определенные успехи, на других участках фронта подобным похвастаться вряд ли можно!

Ватутин остановился, задумчиво глядя на покрытую значками карту. Да, он и сам не предполагал, что такое можно сделать всего за четверо суток, из них двое под огнем врага. За один только вчерашний день отрыто почти 17 км траншей, стрелковых окопов и ходов сообщения, устроено до 200 ДЗОТов и блиндажей, установлено два километра противотанковых заграждений из надолбов и «ежей». Последние оказались весьма эффективным препятствием на пути вражеских танков, о чем уже доложил в Генштаб, отправив весьма убедительные снимки. Но и это не все: обязательная маскировка позиций, установка ложных батарей и наспех сколоченных из досок танков – немцы за эти дни несколько раз бомбили последние, не нанося ударов по настоящим укреплениям. И все по плану – графики не для отчетности, для дела, недаром к карте прикреплены.

Обо всем этом тоже написал в Генштаб, добавив свои настоятельные рекомендации. Да, Гловацкий оказался исключительным знатоком обороны, того вида действий, который до войны не приветствовался в рамках военной доктрины, даже осуждался. Но теперь важен как никогда, потому хоть за этот участок фронта можно не нервничать. Удержит, обязательно удержит, вот только подкрепить нечем, нет резервов.