Книга Темное дело - Лариса Соболева

– Значит, так. Яна воспитывалась в интернате…

– Родителей лишили прав? – вставил Никита. Его интересовало все, что связано с Яной, в мелочах проступает характер, наклонности, пристрастия.

– Нет-нет. Материальное положение и не обустроенное жилье вынудили мать сдать дочь в интернат на содержание государства. Отец, отбыв срок наказания за непреднамеренное убийство, сломался и спился, умер рано…

– Уже любопытно, – сказал Никита.

– Мать регулярно посещала Яну, забирала на выходные домой, умерла четыре года назад от сердечной недостаточности. Мы были по месту прописки Яны, в том курятнике сейчас никто не живет, соседи – своеобразный народец – отзывались о ней по-разному, а в общем, неплохо. Из воспитателей интерната опросили трех человек…

– За те бабки, что вы получили от меня, можно было опросить всех, – заметил Никита, которого начала раздражать медлительность Игната.

– Так не все остались там работать, – оправдался Валерий.

– Воспитатели характеризовали девушку как способную к гуманитарным наукам, – бубнил Игнат на одной усыпляющей ноте. – Она была старательная, прилежная, ответственная, принимала участие в художественной самодеятельности. Поступила в колледж на гостиничное и автосервисное отделение, продолжила образование по специальности «туризм и курортное дело», но заочно, так что ничего существенного педагоги вуза о ней не рассказали.

– Образование платное? – осведомился Никита.

– Да.

– Кто платил?

– Она сама, и тетка помогала – старшая сестра ее матери Катерина Андреевна Бабакова. Яна работала в санаториях и домах отдыха посезонно, в зимний период жила в курятнике, часто и надолго отлучаясь неизвестно куда. Закрытая девушка.

– А друзья, подруги? Кто они?

– С этим проблемы. В интернате содержатся дети из неблагополучных и малообеспеченных семей, разбрелись по стране, из них одна Яна упорно продолжала учебу. В институте, сами понимаете, постоянных друзей за месяц сессии не заимеешь, в санаториях и домах отдыха текучка кадров. Ну а тетка… она необъективна, племянницу обожает.

С чувством исполненного долга Игнат откинулся назад, гордо глядя на клиента. Никита опешил – и это лучшие детективы? М-да, о пиаре они неплохо позаботились, или подсматривать за блудливыми женами-мужьями много проще, чем добывать серьезную информацию и вести следствие. А денег сколько вывалил Никита за сведения, которые по силам добыть сопливому пацану, увлеченному детективными подвигами! Закипая, он спросил:

– Это все?

– Да. Э, вот адреса…

Никита небрежно пролистнул скрепленные канцелярской скрепкой листы, на каждом – отдельный адрес: дома-«курятника», который он же им дал, тетки, интерната и института, вот и получилась стопка, а поместилось бы все на одной странице. Проделанную работу можно с полным основанием отнести к СКД – симуляции кипучей деятельности, гнать обоих в шею надо. Серафима одна, фактически девчонка, а толку от нее в несколько раз больше, однако у этих двух – гонорары заоблачные и незаслуженные лавры известных сыщиков. Клиент справедливо вознегодовал, но звонок Прохора сбил охоту высказать им в лицо, кто они есть:

– Комп определен.

– Да ты что! – подскочил Никита. – Чей?

– Не по трубе, приезжай к Ларику.

– Еду, еду. – Он убрал трубку в карман пиджака, засобирался, а детективам небрежно бросил: – Вы не в претензии? Я вам что-нибудь должен?

– Дальнейшие задания… – начал было Игнат, клиент обрубил его:

– Спасибо, в ваших услугах я больше не нуждаюсь. Вы свободны.

Агентура разочаровалась, неохотно выползала из кабинета, надув губы, но Никите наплевать на них, он торопливо закрыл кабинет и, попрощавшись, помчался к лифту. Очутившись в машине, позвонил Серафиме, не спрашивая, занята она или свободна, есть ли у нее желание и время, приказным тоном предупредил:

– Соберись, я еду за тобой. Ларик нашел компьютер.

В состоянии полнейшего отдыха Лаэрт возлежал на софе, скрестив ноги, запускал руку в пакет, доставал оттуда полную горсть попкорна и вяло поедал, рядом с ним валялась бутылка пепси. Прохора от приятеля отличала угрюмость, он примостился на краешке кресла, положив на колени локти и безвольно свесив кисти рук вниз, между его ногами на полу стояла керамическая кружка. Едва Никита переступил порог квартиры, с его губ мгновенно слетел вопрос, адресованный Прохору, ведь Ларик понятия не имел, кто за каким компьютером добывает себе на пропитание в поте лица:

– Чей?

Тот поднял на него глаза, ему явно не хотелось называть имя, поэтому начал он с условия:

– Обещай, что ты ничего не будешь предпринимать, пусть все останется в этой комнате.

– Ого. Так серьезно?

– Обещай.

Что-то парень распереживался, определила Серафима, значит, отправитель писем Яне играет важную роль в его жизни. Опершись спиной о шкаф, она предпочла не вмешиваться, но с нетерпением ждала, когда назовут имя.

– Чей? – повторил Никита, не дав обещания.

– Ты подведешь меня, – взывал к его совести Прохор.

– Никто не узнает, – обтекаемо, но все же пообещал Никита. – Чей?

– Германа Евгеньевича.

Ахнула Серафима, с безразличием хрустел попкорном Лаэрт, на кухне надрывно засвистел чайник, будто орал «караул», Прохор подхватил кружку и ушел, вскоре свист прекратился. А Никита прошелся от стены к стене, остановился, глядя себе под ноги, казалось, он не расслышал имени, но это не так. Пауза возникла спонтанная и необходимая для него, он не готов был услышать именно это имя, впрочем, не бывает людей, готовых к подлости друзей, но друзья-то предают чаще, чем хотелось бы. Еще не сознавая до конца факт, не получив подтверждения, Никита пытался соединить Германа с Яной, что не удавалось, две противоположности не сочетаются ни по каким параметрам. Потерпев неудачу, мысленно он переключился на другой вопрос: зачем Герману эта интрига, что он получит в результате? В основе даже мелкого проступка лежит личная заинтересованность, так где же начинается и заканчивается сфера интересов Германа, вступившего в сговор с Яной? Не удалось просчитать. Никиту лихорадило, оттого, может быть, и мысли не выстраивались в логическую цепь. Да откуда же взяться здесь логике?

– Абсурд, – сказал вслух Никита.

– Чай или кофе будете? – появился угрюмый Прохор.

«Вовремя» поступило предложение чайком побаловаться! Следя за Никитой безотрывно, Серафима отрицательно и судорожно помахала рукой, а Лаэрт согласился и наконец принял сидячее положение. На покрывале белели горошины попкорна, выпавшие из рук парня, а по беспорядку в квартире вырисовывался образ неряшливого человека. Но это мелочь, человека окружает множество мелочей, на которых акцентировать внимание не стоило бы, но мы крепко «сидим» на ерунде, а главные черты в нем не распознаем и в результате пропускаем. Никита думал, почему же он не заметил в Германе гниль, а она-то есть – вон и жену сравнил со жратвой, которой он обожрался… Но и не дать ему шанса тоже непорядочно, Никита, уповая на неряшливость Лаэрта, отсюда допуская, что он и работает безалаберно, спросил его: