Книга Усмешка тьмы - Рэмси Кемпбелл

– За то, что испортил вам эту сцену.

– И как, по-вашему, вы это сделали?

Я даже не уверен, что это вопрос.

– Своим присутствием?

Девушки на кровати хихикают.

– Нет. Вы посмотрели в камеру.

– Ну, я не профессионал. В смысле – в таких вещах.

– Любитель – тоже хорошо. Просто будь собой. Мона и Джулия показали бы вам, кто…

– Я прекрасно знаю, кто я такой.

– Тогда покажи нам! – говорит Мона или Джулия.

– Ты, похоже, опытный парень, – говорит Джулия с широкой улыбкой… если только это не Мона.

– Не обижайтесь, но я здесь, чтобы написать книгу, – отвечаю я и обращаю взгляд к Вилли. – Книгу, которая исправит все ошибки в Сети о вашем дедушке.

– Так, погодите-ка. Какие ошибки?

Изящно взмахивая ногами, актрисы Вилли встают с кровати, и я замечаю у Моны (или у Джулии?) кольцо в одной из створок влагалища. Когда они перехватывают мой взгляд, подружка Джулии (или Моны?) нежно дергает за украшеньице. Я вздрагиваю – не в последнюю очередь от фантомной боли, прошедшей по моему члену.

– Ошибки в описаниях фильмов, – удается выдавить мне.

– Откуда вы знаете, что они там есть, раз самих фильмов не видели?

– Ну, тот персонаж, что их писал… сдается мне, он – то еще трепло.

– Что ж, давайте посмотрим.

Я задерживаюсь, чтобы спросить:

– Вы же не станете включать меня в фильм?

– Разве что по приколу, – ухмыляется Вилли.

– Даже по приколу – не надо, пожалуйста.

– Как скажете.

Девушки в притворном разочаровании вздыхают, когда Вилли уводит меня из комнаты.

– Не сочтите за чрезмерное любопытство, – спрашиваю я, – но лет-то им сколько?

– Им уже можно. Хотите – покажу вам сканы их паспортов.

– Боже, нет. Не стоит.

Когда я открываю дверь в ее кабинет, она замечает:

– А вы тут, я смотрю, освоились. Знаете дорогу.

– Просто шел на звук заставки.

– Его снова слышно? Значит, надо отменить визит ремонтника. Звуковая карта сама по себе починилась.

Волн, кстати, к этому моменту уже не слышно. Прежде чем звук возвращается, доказав правдивость моих слов, Вилли сгоняет заставку с экрана росчерком мыши.

– Ну, куда мне нужно идти?

– На ИМДБ.

– А напомни-ка адрес. Я туда не часто залезаю.

Я склоняюсь над клавиатурой, набирая адрес. На Вилли очень тонкая футболка с очень смелым вырезом, и от ее тела словно исходят волны приятного тепла. Пока я колдую над адресной строкой, браузер почему-то уходит в самоволку и открывает список недавних посещений. Видна и моя Фрагопочта, и я, чувствуя себя неловко, краснею.

– Прошу прощения. Я уже был здесь. Нигде не мог найти вас. Хотел послать письмо Натали, – имя я брякаю без задней мысли, на автомате, но Вилли, кажется, понимает, о ком речь, вдобавок мигом переходя на ты:

– Ой, да не волнуйся ты так. Одиноко стало?

Меня на секунду отвлекают Мона и Джулия, в одеянии Евы проходящие мимо кабинета.

– Вовсе нет, – говорю я поспешно. – Скорее, решил проверить, не одиноко ли ей.

– Ну, женщина-то всегда себе найдет компанию, если ты об этом.

– Не об этом, – говорю я, но при словах Вилли в моей голове отчетливо вырисовывается Николас, заграждающий путь к ней. – Натали не такая. Мы такими вещами не балуемся.

– Ох уж эти британцы, ко всему относятся с предубеждением, – Вилли набирает имя своего деда в поисковой строке ИМДБ. – О’кей, что там этот ублюдок понаписывал?

Я скромно молчу, позволив правкам Двусмешника говорить самим за себя. Дольше всех Вилли задерживается на комментарии, утверждающем, что «День Дурака» разрушил карьеру Чарли Чейза. Администратор сайта, похоже, несколько отредактировал комментарии, потому как фирменные «западающие» согласные Двусмешника из них исчезли. Вилли хранит молчание вплоть до комментария о «Чокнутом Капальди», первом звуковом фильме Оруэлла Харта, потом спрашивает:

– Так что я должна тут увидеть?

– Неточности, как мне кажется.

– Я их тут не вижу. Где?

– Только не говорите, что можете подтвердить все, что он тут понаписал.

– Именно об этом я и говорю. Все верно.

Мое торжество тихо умирает где-то на задворках мозга. Лицо мертвеет, и губы с трудом двигаются, выдавая вопрос:

– Как он узнал о последнем фильме вашего деда, если его даже не выпустили?

– Наверное, прочитал о нем где-нибудь. Всегда что-то становится достоянием публики. Не понимаю, какие у тебя проблемы с этим парнем.

– А что по остальным описаниям? Посмотри только! – в моем голосе отчаяние.

Она проверяет три статьи, начиная с неизданного «Табби говорит правду».

– Тут тоже все верно.

– Да он все придумывает! «Табби и Тройняшки» на его описание ни разу не похожи! Я ведь видел этот фильм!

– Может, ты видел не все, – говорит она и встает. – Может, стоит увидеть больше.

Я выдавливаю исполненный энтузиазма оскал, и она тащит меня куда-то вглубь дома.

– Если только не захочешь чего-то другого, – добавляет Вилли.

Джулия и Мона хихикают над ее словами.

– Мы делаем бутерброды, – сообщает одна из них.

– Можем разделить один с тобой! – поддакивает вторая.

Они стоят у монументального белого холодильника, но намекают явно на что-то менее гастрономическое, чем представляется на первый взгляд.

– Спасибо, но я лучше поработаю, – отнекиваюсь я.

– Тебе не нравятся бутерброды? – спрашивает Джулия (Мона?).

Ну, и что ей ответить? Намеки я прекрасно понимаю – но даже если бы Натали никогда не узнала, это лишь усугубило бы мою вину. Николасом в качестве оправдания было бы глупо прикрываться. Тем не менее я до смешного сильно смущаюсь, отвечая:

– Вот уж не знаю, что сказать.

– Никогда не пробовал американский бутерброд? О, сам не знаешь, чего лишаешься.

Быть может, весь этот разговор – и правда лишь о хлебе с маслом и еще с чем-нибудь? Не могу понять, что выражают лица девушек – меня отвлекает их нагота, а Вилли явно наплевать на происходящее. Мне приходится пристально посмотреть на нее – лишь поймав мой взгляд, она говорит:

– Могу снабдить тебя едой. Перекусишь прямо за работой.

– Спасибо. Пойдет все, что угодно. Я неприхотливый – много чего тяну в рот.