Книга Золушки нашего Двора - Лесса Каури

– Фу, как грубо! – обиделась Торусилья.

Офицер Макхоллен взглянул на Атрона с неудовольствием: жители Вишенрога уважали гномов и гордились тем, что живут с ними в мире бок о бок. Однако в случившемся следовало разобраться со всей строгостью!

– Вы кто такие, гражданочки? – поинтересовался он у гномелл.

Руфусилья, шагнув вперед, едва не уткнулась бронированными холмиками грудей ему бедра. Задрала голову, умудрившись взглянуть на человека свысока.

– Мы – Руфусилья и Торусилья Аквилотские, Весеречской пустоши рубаки, работаем по контракту с хозяином дома.

– Документ? – протянул руку офицер.

Гномелла вытащила из лифа свиток с печатью графа рю Воронна.

Развернув свиток, Макхоллен пробежал его глазами и, вернув, посмотрел на Атрона.

– Уважаемые рубаки защищают дом по праву, ваша светлость! А вот по какому праву вы учиняете безобразия в ночное время?

– Это, – палец Атрона указал на Фирону, – моя законная жена! И она должна жить в моем доме!

– Бесспорно, – кивнул офицер, и матушка Ируна посмотрела на него с ужасом, – однако решить это она должна сама. Придется составить протокол, ваша светлость! Нападение на чужое имущество с превосходящими силами, попытка насильственного забирания жены – дело серьезное.

– Офицер! – позабыв о ботиночках, Фирона сбежала с крыльца в снег. – Умоляю, не надо протокола! Пусть он просто уйдет!

– Застудишься, госпожа! – проворчала Руфусилья и сделала знак Тито.

Тот, подойдя, поднял пискнувшую от неожиданности герцогиню на руки.

Йен Макхоллен по прозвищу Бычок внимательно посмотрел на нее.

– Протокол я составлю, госпожа, – упрямо сказал он, – но хода пока не дам, коли вы так просите за мужа! Однако если… – он перевел суровый взгляд на герцога, – …инцидент повторится, в Управление порядка Королевской канцелярии уйдут уже два протокола!

Холод, видимо, все-таки добрался до рю Воронна, остужая алкогольную ярость. Мрачно посмотрев на офицера, он развернулся и пошел прочь. Прихрамывая и охая, свита потянулась следом. Скоро пространство перед домом опустело. О побоище напоминали лишь развороченный снег да выбитое стекло.

– Мое почтение, госпожа, уважаемые рубаки, – отдал честь Макхоллен. – Идите в дом, замерзнете!

Он махнул рукой патрулю и удалился.

– Это мы-то замерзнем, слыхала, Руфусилья?

– Чудной человек, Торусилья! Малыш, ну что ты встал столбом! Неси госпожу в дом и в шкуры заверни! А ты, уважаемая матушка Ируна, морсу ей горяченького! С медом!

– Ой, девоньки, и правда! – взмахнула руками экономка. – Пойдемте все на кухню, я вас накормлю и напою!

– Но я не… – попыталась сопротивляться вносимая Тито в дом герцогиня.

– Молчите, госпожа! – неожиданно сурово прервала ее Ируна. – Надобно сделать все, чтобы вы теперича не заболели!

Гномеллы остановились на пороге.

– А дурак этот герцог, да, сеструха? – спросила младшая, деловито засовывая топорики за пояс. – Ежели женщина не хочет жить с мужчиной, разве ее можно заставить?

Та покачала головой – звякнули подвесы – и твердо ответила:

– Нет такой силы во всем мире!

* * *

Открыв рот, Матушка смотрела на огромный, освещенный магическими фонариками трехпалубный корабль. Такой язык не поворачивался назвать свадебной ладьей. Скорее – ладьищей!

– Это… наш? – сглотнув, спросила она у принца Аркея и покосилась на соседний причал, где стоял второй подобный красавец, украшенный в серо-красно-голубой гамме – цветах его высочества Колея.

Арк усмехнулся, поднял ее на руки и легко взбежал по сходням. Команда во главе с представительным капитаном, прокричав новобрачным троекратное «ура», разошлась по местам – готовиться к отплытию.

Принц отнес Бруни в каюту, центром которой оказалась чудовищных размеров кровать, укрытая шкурами. Натоплено было жарко, в самый раз ходить голышом. Подумав об этом, Матушка густо покраснела. Интерьер каюты кричал о ее предназначении. Бруни представила весь корабль, кишащий людьми, их понимающие ухмылки утром, когда она выйдет на палубу… и настроение упало, будто его в ведро с холодной водой макнули.

Заскрипели снасти, судно закачалось на волнах, отшвартовываясь. Крики матросов напоминали крики чаек – громкие, суматошные, непонятные.

Подошел Кай с двумя бокалами вина. Камзол он уже сбросил, ворот рубашки расстегнул. Заглянул в лицо супруги и сам переменился в лице.

– Родная, что не так?

Матушка скинула шубку, оглянулась, ища, куда бы положить. Принц отобрал ее, бросил на кровать, за плечи притянул Бруни к себе.

– В чем дело?

– Здесь… – попыталась объяснить она. – В этом месте… Здесь…

Понимая, что объяснить не удастся, подняла беспомощный взгляд на мужа.

– Тебе здесь не нравится! – догадался тот и счастливо засмеялся, понимая, что попал в точку. На его лице появилось бесшабашное выражение, делавшее его неуловимо похожим на брата, с лица которого оно не сходило. – Хочешь, сбежим?

– Отсюда? – изумилась она.

Волны мягко толкались в днище – корабль приближался к выходу из гавани, и скоро уже над ним должен был расцвести волшебный свадебный фейерверк.

– Отсюда, – кивнул Кай. – Хочешь? Прямо сейчас?

– Но мы нарушим правило! – воскликнула Матушка.

Аркей подарил Бруни поцелуй, от которого ей стало еще жарче, и прошептал:

– С тобой я готов нарушить что угодно! Подожди минутку…

Принц вышел и скоро вернулся, лукаво улыбаясь, что делало его невыразимо привлекательным, и держа в руках поднос с едой.

– Я приказал не беспокоить нас до утра, – сказал он, ставя поднос на стол. – Утром мы вернемся сюда, и нас будет ждать завтрак. Основательно остывший, но это не страшно, правда?

Блестя глазами, Матушка ждала продолжения.

Подобрав с кровати шубку, Аркей укутал ею плечи жены, прижал ее к себе и спросил, как когда-то давно, в другой жизни:

– Готова?

Она молча улыбнулась, ведь с ним была согласна на что угодно!

Принц тронул уже знакомый ей портальный перстень.

Ощущение полета длилось недолго. Спустя мгновение Матушка и Аркей оказались на палубе… его маленькой яхты, стоящей на причале в бухточке вдалеке от Вишенрога. Здесь было темно и тихо. Безлюдно.

– Спит наша ласточка, – прошептал принц, улыбаясь и отвечая на благодарные поцелуи Бруни, – ну ничего! Сейчас мы ее разбудим. Постарайся не замерзнуть, пока я все приготовлю.

Он усадил жену на корме, спустя пару минут принес ей кружку горячего вина с пряностями, а сам, как был, в расшнурованной рубашке, черных узких брюках и высоких сапогах, принялся ставить паруса, выбирать якорь и разворачивать яхту к выходу из бухты. Когда курс в открытое море был взят, он закрепил штурвал и скрылся в каюте внизу. Оттуда плеснул теплый свет. Затрещал поленьями огонь, подкормленный заклинанием со свитка.