Книга Реверс жизни, или Исповедь миллиардера - Александр Кучаев

– А нельзя ли было, – спросила Полина, – изначально пойти каким-нибудь другим путём?

– Нет, девонька, – ответил проводник. – От Томарина есть ещё одна тропка, только застичь нас людям Клеща на ней было бы ещё проще.

Во второй половине того же дня они обогнули крутую обрывистую гору по названию Карацумба и вышли к долине, протянувшейся перед Синюхинским перевалом.

Оставив девушку в неглубокой выемке, представлявшей собой достаточно надёжное укрытие, и наказав ей, не проявляя себя, наблюдать за тропой, мужчины выдвинулись ещё немного вперёд и прилегли на обратном скате узкой изложины.

Ефимыч поднёс бинокль к глазам и стал внимательно вглядываться в складки гор, возвышавшиеся километрах в двух за долиной. Гудимов, прищурившись, безмолвно смотрел в том же направлении.

Через несколько минут Полина, однако, покинула выемку и присоединилась к своим спутникам. Услышав шорох за спиной, Гудимов оглянулся и, увидев девушку, укоризненно покачал головой.

– Что я там одна, – прошептала Полина в своё оправдание. – Я хочу с вами.

– А если клещонковские подойдут? – тоже шёпотом произнёс Гудимов. – Да как вдарят нам в спину, что тогда?

– Говорю же, нет там никого.

– Сейчас нет! А через минуту?

– Жарко как, – сказала девушка, не реагируя на слова своего спутника. Она обмахнула лицо ладошкой. – И душно. Дышать нечем. Дождь, наверное, будет. Сильный. С грозой.

Гудимов посмотрел на, в целом, чистое, безоблачное небо. Только на юго-востоке за горами слоилось нечто туманное, нередко наблюдающееся у горизонта.

– Наша выпускница пединститута уловила явные признаки изменения погоды? Неужели вон та мгла наводит на мысли о…

– Пожалуйста, не иронизируйте. Это не мгла, а самая настоящая туча. Посмотрите, как там всё быстро темнеет и увеличивается в размерах. Прямо на глазах. Вы наш климат ещё не очень хорошо знаете. У нас так часто бывает: сначала жара, духота, а потом как польёт!

– Видать, вы хорошо знакомы с погодными приметами.

– Мой отец агроном; я кое-чему научилась у него, в том числе прогнозированию погоды.

– И впрямь тучка-то растёт на глазах и… это уже не тучка, а тучища!

– Не смейтесь! Вот увидите.

– Это Дарфинское поле, – сказал Ефимыч, не отрываясь от бинокля.

– Какое такое Дарфинское? – спросил Гудимов, поворачиваясь к проводнику.

– Долина так называется – Дарфинское поле, – проводник смахнул капельки пота со лба и глубоко вздохнул. – Вон оно как раскинулось понизу – словно скатерка. Когда-то, немного дальше и правее, деревенька тут стояла – Дарфино. Домов десятка полтора. Во-он там, справа, видите, бугорки виднеются да чертополох растёт? Вот это самое её место было. Люди разъехались, одни дома сами развалились, другие – пожгли. Словом, исчезла деревенька. Название же поля осталось. А возвышение, где мы сейчас находимся, Красным сыртом прозывается.

– И чем жили дарфинские?

– Да как обычно сельские: землю пахали, сеяли, урожай собирали, скот пасли – крестьянским трудом кормились. И сбором трав ещё занимались. Тут такое разнообразие целебных растений – настоящая горная аптека. Эти травы нарасхват…

Ефимыч замер, ещё пристальней вглядываясь в темневшую за долиной гряду.

– И почему разъехались люди?

– Кажется, я кое-что обнаружил, – медленно, разделяя слова, сказал проводник.

– Что там?

– А вот давай сюда. Только аккуратненько, больно-то не высовывайся. На, держи, – Ефимыч передал бинокль своему спутнику. – Смотри, видишь вон ту скалу, у неё ещё верхушка как бы наискось срезана?

– Ну вижу.

– А теперь смотри на расщелину, что справа от неё. Видишь что-нибудь?

– Ничего не вижу. Расщелина – вот она, но кроме неё… Стоп, что это за тем валуном?! Никак дымок – белёсонький такой. Точно, табачок кто-то там посмаливает. Да не один – вдвоём пыхают, дым-то, вон, то там, то там выплывает. Опа-на, а вот и курильщик собственной персоной! Показался, нос между валунами высунул! Ага, а за ним и второй, в нашу сторону смотрят.

– Одним словом – засада, – сказал проводник, – как я и думал.

– Что будем делать? – спросил Гудимов, возвращая бинокль товарищу. – Вперёд идти нельзя. Назад…

– Давай покумекаем, что к чему, пораскинем мозгами. Смотри, на перевале нас ждут. Ещё одна группа движется за нами следом – это вне всяких сомнений, хотя она себя ещё никак не проявила. Если бы мы не обнаружили засаду на перевале, оставили сырт, на котором сейчас находимся, и вышли на равнину, а сзади идущие заняли наше теперешнее место, то…

– Нам были бы кранты.

– Точно.

– И что из этого вытекает?

– А то, что пока надо оставаться на этом сырту, – проводник достал было сигареты, но, взглянув в сторону Синюхинского перевала, опустил пачку обратно в карман.

– Тогда они возьмут нас измором. Если вперёд не перестреляют по одному. Ефимыч, нет ли здесь другого пути для отступа?

Не ответив, проводник обернулся назад и окинул оценивающим взглядом тропу и возвышавшийся над ней скалистый рельеф.

– Вон как тут всё. На этой стёжке-дорожке больно-то не рассредоточишься, в атаку не пойдёшь – тут один человек целый полк удержать сможет. И раз они заняли перевал, то скорее всего этот «полк» где-то на подходе. Наверняка они между собой общаются. Мобильная связь здесь, среди гор, не действует, значит, по рации.

– Ладно, матрос, не объясняй пехоте, и так всё понятно. Я спрашиваю, как нам выбраться из мышеловки, в которую мы попали?

– Как выбраться? Видишь вон тот ручеёк, что по падине бежит, у края Дарфинского поля – справа налево?

– Ну вижу, и что?

– На самом деле это речка Мурлейка. Только сейчас сушь которую неделю, речка обмелела и превратилась в ручей.

Гудимов посмотрел на тучу, надвигавшуюся с юго-востока и уже закрывшую почти четверть неба.

– Пойду-ка я вдоль этой Мурлейки, посмотрю, нельзя ли там где пройти, – продолжил Ефимыч. – Дальше, левее Дарфинского поля, она уходит в Чёртов лаз – в тоннель такой под горным хребтом. Вон этот хребёт, слева, недалече от нас – Панин камень называется. Так вот, после падины поток воды идёт под ним подземным путём и только километров через сорок или пятьдесят выходит наружу, по ту сторону хребта. Один знающий человек – кстати, дарфинский, переселившийся к нам в Нижнекаменское, – говорил мне, что возле того места, где речка уходит под гору, козья тропа есть. По ней, он так сказал, вроде бы можно перевалить через Панин камень. Она почти незаметна, идти там рисково, похлеще Фортуны будет, однако…

– Ты сам-то хоть знаешь, где эта тропа – ходил по ней?

– Не ходил, не был ни разу в том месте, да вот сейчас пойду, разведаю.