Книга Философия возможных миров - Александр Секацкий

Иногда, уже почти засыпая, Юля шепчет на ушко Роману:

– Ничего, скоро мы освободимся – и тогда уж заживем. В свое удовольствие.

– Будем ездить, куда сами захотим, ни под кого больше не станем подстраиваться, – добавляет Роман.

– Наймем себе семью в агентстве, чтобы завидовали, – продолжает Юля.

– Заживем, – мечтательно в полусне улыбается Роман.

Счастье близко и так возможно…

* * *

Что еще можно усмотреть в очертаниях мира, который по всем параметрам мог бы быть нашим сегодняшним днем (шансов на это было куда больше, чем на то, что в итоге состоялось, и мир зависти в товарной форме правильнее всего просто считать временно отложенным)? Довольно ясная видимость, нетипичная для обозрения химерных миров als ob, высвечивает изменения в положении моралистов и других наставников жизни: можно говорить об утрате ими ряда привилегированных позиций. Всмотримся в плотные и достаточно могущественные в нашем мире ряды всевозможных психоконсультантов, тех, кто помогает справиться с невзгодами жизни, обучает принципу keep smiling и другим навыкам адаптации. Мы сможем заметить, как поредели их ряды, после того как новый душеспасительный товар был выброшен на рынок: ничего удивительного, ведь надобность в сдерживании и самообуздании уменьшается в случае полной легитимации зависти вплоть до ее товарной формы – а это достаточно широкий круг потребностей. Стало быть, подобно тому, как открытие пенициллина произвело революцию в медицине, а появление психоанализа – в психологии, можно будет считать, что новый душеспасительный товар завоевал свою нишу стремительно, с боем – в нашем мире он в значительной степени довершил начатое психоанализом. Кстати, между психоанализом и рынком зависти вполне возможен раздел сфер влияния и даже некоторый симбиоз. Прямую угрозу услуга зависти несет именно «психоконсультантам», которые так или иначе реализуют грубые заготовки того же товара в виде лести, но при этом выкладываются по минимуму: они-то в первую очередь и лишатся доходов в нашем виртуальном мире, о чем особенно не приходится сожалеть. Желающим заработать таким способом просто придется попотеть больше, что требует, наконец, поставить фундаментальный вопрос в отношении пропущенного мира, существующего пока как бы в зачаточном, эмбриональном состоянии.

* * *

Вопрос таков: будет ли товарная форма зависти торжеством цинизма и очередным шагом в сторону «последних времен»? «И живые будут завидовать мертвым», – сказано о последних днях в Апокалипсисе: ясно, что и такая услуга может быть выброшена на рынок в интересующем нас и далеко не химерном мире. Насчет особого цинизма, кстати, спорно, это, как уже отмечалось, на любителя – многие сочтут супружеские контракты на сорок страниц куда более концентрированными образцами цинизма. Но, во всяком случае, прогрессия цинизма – это далеко не все, что можно сказать о переменах в сборке субъекта. Остановимся на возможных приобретениях, которые проходят под рубрикой «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Случай, когда вещи названы своими именами, обязательно что-нибудь прояснит. Какое озарение могло бы посетить обычных людей, оказавшихся здесь из иной ветки развития? Вот до чего докатился мир, бабки теперь зарабатывают прямо на зависти… А я-то что же завидую даром?! Дальнейшее обдумывание ситуации может привести к своеобразному катарсису, и некоторые корни рессентимента будут выкорчеваны: если попытки избавиться от разъедающей зависти путем морализаторства оказались безуспешными (две тысячи лет ничего не изменили), то теперь, когда зависть включена в прейскуранты, наступает очищение. Ведь теперь меня уже не просто осуждают криводушные учителя жизни – их банальные сотрясения воздуха не меняются столетиями, – теперь надо мной смеются другие завистники, сумевшие выгодно пристроить то, над чем я только мучусь! И получается, что возможный выход из сложившейся ситуации может быть двояким и даже трояким.

1. Перестать завидовать в сложившейся ситуации – увы, подобная возможность как была, так и остается проблематичной. В этом воображаемом мире таких людей было бы не больше, чем в нашем.

2. Перестать завидовать даром и превратить мучения в статью дохода. Кто-то, пожалуй, приспособится к такому раскладу, но это не решит проблему. Острая «дармовая» зависть труднее всего поддается сублимации. Тут та же ситуация, что и с киллером, с наемным убийцей: тот из них, кто как-то связан с потенциальной жертвой, пусть даже посредством ненависти, будет не самым лучшим киллером в данном конкретном случае. Но, с другой стороны, хороший, квалифицированный завистник должен все же непременно знать, как выглядит зависть изнутри.

3. Сделать над собой усилие и упущенную выгоду (то есть бесплатную зависть) преобразовать в реальную инвестицию. Сказано ведь было: ненависть не побеждается ненавистью, но отсутствием ненависти побеждается она. Теперь же скажем: зависть не преодолевается, не побеждается полученными за нее деньгами, но купленной завистью другого преодолевается она… Психологический механизм тут достаточно прост и понятен. Итак, мне теперь завидуют – не задаром, понятное дело. Но. Зато теперь я знаю, как устроена эта сладостно-мучительная вещь со всех сторон, и могу спокойно относиться к тем, кому завидуют: просто у каждого своя оплаченная программа, а те, кто не оплатил ее напрямую, скорее всего, переплатили кучу денег.

Подобное умозаключение здравого смысла в рассматриваемом нами мире весьма вероятно. При таком раскладе проясняются и другие контуры феномена, которые в нашем мире отчасти парадоксальны, отчасти скрыты и как бы ждут решающего прорыва, цепной реакции кристаллизации.

Выразим это так: в мире, где можно зарабатывать завистью, без какого-либо смущения можно, например, и оплачивать свою игру на сцене. Хочешь предстать перед публикой в роли леди Макбет, в роли Гамлета или друга Горацио? Та к за чем же дело стало – оплати участие в спектакле и будет тебе счастье! А если еще приобретешь какой-нибудь пакет из числа тех, что предлагает какой-нибудь продвинутый ЗАД, например пакет «Слезы Нерона», то считай, что жизнь удалась…

А так отсутствие недоговоренности порождает куда большую несправедливость. Вот на днях натыкаюсь я на урок французского на канале «Культура». Группа начинающих, путаясь в грамматике и радостно при этом улыбаясь, рассказывает, кто где работает (чем занимается). Участницы последовательно представляются: «Я – актриса», – говорит одна девица, «Я – драматическая актриса в театре “Мотылек”(!)», – говорит другая, «Я – продюсер музыкальных клипов», – молвит третья, и так далее. Тут я замечаю, что моя бедная знакомая, тоже оказавшаяся у экрана, начинает зеленеть от злости: типа эти вечные гости телевизора и знать не знают, что есть и другие работы… А ведь в мире зависти как привычного общедоступного товара это была бы совершенно рядовая ситуация: ну оплатили пакеты, прямо или косвенно выкупили время в телеэфире. К такой честной передаче может прилагаться и подходящий музыкальный клип, что-нибудь наподобие:

Быть киноактрисой, французский учить —Очень хорошо для меня.В телепередаче «Je sui» говорить —Очень хорошо для меня.

Разница в том, что в мире, где расставлены все точки над «i», все это приемлемо и для остальных. Возможно, что туннель, по которому произойдет переброс в искомый мир, начнется как раз отсюда, из сферы публичной репрезентации в самом широком смысле слова, а выброс на рынок зависти в качестве товара, напрямую названного своим именем, произойдет уже потом, сущностное родство этих модификаций экзистенциального проекта очевидно в любом случае. И поскольку производство символического уже несколько десятилетий охвачено жестоким кризисом перепроизводства, фигура читателя, слушателя, посетителя сайта уже сейчас обеспечивается всяческими бонусами. Установившаяся при этом двусмысленность ничуть не лучше, а в сущности, хуже по степени моральной интоксикации общества, чем доступная шкала расценок для взыскующих признанности через зависть.