Книга Герцог Бекингем - Серж Арденн

Пользуясь своей репутацией и добрым расположением матери-настоятельницы Сен-Женевьев, Лё Буа оставил молодую особу в стенах обители, под бдительным присмотром сестер монахинь, строго наказав выдать девушку лишь человеку, знающему секретные слова. Оставшись, вполне удовлетворенным своими действиями и условиями, в которые поместил Камиллу, он с чувством выполненного долга, вышел на улицу Сен-Марсель и отправился к Сене по направлению к Пти-Шатле. Добравшись до паперти церкви Сен-Северин, приор увидел человека, шагающего с факелом, будто скороход, прокладывающий путь двум портшезам, следующим, один за другим. В подобном зрелище, не было ничего необычного, если бы он не узнал того, кто, шествуя с факелом, возглавлял процессию. Отшатнувшись в тень, нависшей над улицей стены, Буаробер прислонился спиной к запертой двери, прячась в углублении под ветхим навесом. Вереница мыслей, лишенная порядка и стройности, пронеслась в его голове: «Альдервейден, это он! Определенно он. Но как объяснить его присутствие в Париже? Ведь он собирался непременно уехать, отчего и обратился ко мне с просьбой,… он обманул меня?! Нет, не может быть! Но если ему не требовалось уезжать, отчего же он сам не отправился за мадемуазель Камиллой? Да, вот прямо сегодня и вернулся? А не много ли «если» Франсуа?!» Последний вопрос пришел в голову приору, словно жирная точка в конце строфы, прервав цепь догадок и сомнений, в момент, когда растерянность сменило любопытство – движущая сила, не уступающая в действенности страху и отваге.

Ворота Сен-Виктор.

– Я, чего бы мне ни стоило, узнаю секрет сего таинственного аптекаря.

Прошептал он и крадучись, осторожно пристроился в хвост шествующих слуг, тащащих паланкины.

Когда скороход, в котором Лё Буа узнал лекаря валлона, привел к воротам Сен-Бернар портшезы с задернутыми занавесками, отчего приор не мог рассмотреть сидящих внутри особ, уже начало смеркаться. Сгущающиеся сумерки дали ему возможность подобраться совсем близко к преследуемым. Пробило девять, когда на пустынном пяточке возле городских ворот, со стороны Турнельской башни, показалась одинокая фигура. Приблизившись к Альдарвейдену, который словно маяк, освещал своим факелом несколько убогих лачуг прилипших к городским стенам, незнакомец, черная ряса которого выдавала в нем монаха августинца, тихо спросил:

– Не нуждаются ли господа в благословении Святого Виктора?

Валлон, молча, передал незнакомцу золотой медальон в виде лошадиной головы, после чего тот, удостоверившись в соответствии условного знака, кивнул, призывая следовать за ним. Миновав мрачную арку Сен-Бернардских ворот, в это время суток охраняемых лишь несколькими сонными привратниками, и мост над каналом, что вел за городские стены, процессия проследовала вдоль Сены. Через некоторое время тканые крыши паланкинов, украшенные вышивкой и золочеными цветами, скрылась под листвой фруктовых деревьев монастырского сада, что тянулся от одних из ворот аббатства прямо к реке, и выходил к берегу напротив Волчьего острова, над серыми очертаниями которого, высился шпиль Бильи, одной из «четырех парижских башен». Погрузившись в полумрак сада, Бекингем, который находился в одном портшезе с де Шеврез, позволил себе отодвинуть тяжелую ткань шторы.

– Где это мы?

– Это Сен-Виктор, монастырь ордена Святого Августина.

церковь аббатства сен-виктор

– А зачем мы здесь?

– Я полагаю, милорд, по причине немалой неприязни святого отца настоятеля сей августинской обители к Ришелье, Её Величество выбрала для встречи это тихое место.

– Но почему настоятель ненавидит кардинала?

– Ришелье, невзирая на духовный сан, больше политик, чем священник, и больше государственный деятель, чем князь церкви. А Рим, да будет вам известно, не прощает защитникам веры подобных предпочтений, особенно тем, кто облагодетельствован кардинальской шапкой.

За разговором, миряне не заметили, как оказались в чертогах святой обители, ощутив прибытие лишь легким толчком, от прикосновения ножек паланкина о твердь монастырского двора. Выбравшись из-под тканого навеса носилок, Бекингем огляделся. Уже совсем стемнело и лишь черные шпили, уходящие во мрак небес, да мрачные стены, окружавших, монастырских построек, которые возможно было рассмотреть под ещё полупрозрачным покровом опустившегося мрака, отчего-то тяготили душу англичанина. Увидев приблизившихся к нему Монтегю и Альдервейдена, герцог почувствовал себя, значительно увереннее и направился за монахом, сменившим их прежднего провожатого, который увлек трёх мужчин и мадам де Шеврез в темные лабиринты монастырских коридоров. Следуя за фонарем августинца, мерцавшим впереди колонны, никто из гостей не мог даже примерно представить, куда их ведут. Наконец гул шагов стих, и перед дворянами возникла высокая мрачная дверь, пугающая своей неподатливостью, вызванной, очевидно, огромными размерами и зловещими сводами арок нависшими над ней. Но только монах прикоснулся свободной рукой к ощетинившейся заклепками поверхность как послышался лязг металла, и тяжелая створка, медленно отворившись, исчезла во тьме. Перед Бекингемом стеной встала беспросветная мгла, он словно наткнулся на черную стену, возникшую тут же за тяжелыми коваными дверями. Остановившись в нерешительности на пороге, он услышал, где-то за спиной, тихий шепот де Шеврез:

– Не бойтесь милорд, ступайте.

Вдруг вдалеке, очевидно, в другом конце помещения, которое оказалось огромным залом, появились, что-то напоминающее ночных светящихся мотыльков, будто зависших в воздухе, плавно, без чьей либо помощи, двигавшихся в направлении остолбеневшего британца. Покрыв около половины пути, и остановившись в средине зала, огоньки замкнулись в круг, образовав некий освещенный пятачок, будто приглашающий английского вельможу. Отблески желтоватого света, разбавили, словно отодвинув, мглу, отступившую от средины и притаившуюся в углах, под стенами, чтобы при любом удобном случае поглотить жалкие источники огня. И всё же черная непроглядная завеса была побеждена тщедушным светом, будто разбавлена, превратив непроницаемую ткань в серую полупрозрачную кисею. Теперь можно было разглядеть вынырнувшие из мрака белые мраморные статуи, незрячие глаза которых, недовольно взирали на скудный источник потревожившего их света. Зловещие, словно призраки, силуэты окаменевших людей, притаившиеся меж громоздких колон, прячущих во мраке свои капители, казалось, вот-вот бросятся на того, кто, бросив вызов могильной тиши, посмеет появиться в кругу мерцающих свечей. И вот, нарушив устоявшийся порядок, разрушая звуком сонный покой, послышались гулкие шаги, уносясь цокотом, вырывавшимся из-под каблуков, куда-то вверх, под невидимый и от этого эфемерный потолок. В кругу появился призрачный силуэт, словно Геката4, спустившаяся с небес, почтила аббатство своим божественным присутствием. Лицо и фигура призрака, и без того едва различимого во тьме, терялись под множеством складок широченного балахона с капюшоном, больше напоминавшего чрезмерно просторную рясу.