Книга Зеленый Марс - Ким Стэнли Робинсон

Кто-то задал Филлис неизбежный вопрос о ее спасении с Кларка, и когда она заговорила, то часто посматривала на Сакса. Может, она хотела заверить его, что рассказывает это в основном для него. Сакс вежливо слушал, борясь с желанием отвести взгляд, что могло бы выдать его волнение.

– Нас никто ни о чем не предупредил, – говорила Филлис. – Мы были в лифте на орбите Марса. Мы мучились, зная о том, что творилось внизу, на поверхности, и всеми силами пытаясь придумать способ остановить беспорядки… Внезапно нас тряхнуло, как при землетрясении, и мы полетели прочь из Солнечной системы. – Она улыбнулась и выдержала паузу, подождав, пока стихнет смех.

Сакс понял, что она уже много раз рассказывала историю своего спасения в той же самой манере.

– Вы, должно быть, изрядно испугались! – заметил кто-то.

– Удивительно, но в чрезвычайных ситуациях нет времени бояться, – ответила она. – Как только мы разобрались, что произошло, то поняли одно: каждая секунда, проведенная на Кларке, уменьшала наши шансы на выживание. Поэтому мы собрались в командном центре, пересчитали людей по головам, обсудили ситуацию и подвели итоги. Все делалось в спешке, но без паники, если вы понимаете, о чем я говорю. Как бы там ни было, оказалось, что в ангарах находится стандартное количество транспортников класса «Земля – Марс», а расчеты искина показали, что почти для каждого из них нам понадобится направляющее ускорение. Мы сообразили, что сможем вернуться на плоскость эклиптики в тот момент, когда войдем в систему Юпитера. Нас как раз относило в направлении Юпитера, что было благословением. Ну, или стало благословением, когда дела пошли совсем плохо. Мы решили вывести грузовые суда из ангаров и держаться рядом с Кларком, а потом сцепить их и загрузить до предела кислородом с Кларка, горючим и самым необходимым оборудованием. Мы отчалили на сооруженных на скорую руку спасательных суденышках лишь тридцать часов спустя, что сегодня кажется мне невероятным. Боже мой…

Она покачала головой, и Сакс подумал, что стал свидетелем того, как реальные воспоминания вторглись вдруг в ее историю, слегка растревожив Филлис. Тридцатичасовая эвакуация была проведена крайне быстро, и, без сомнения, время тогда промелькнуло, как в кошмарном сне, в состоянии, настолько отличающемся от нормального, что это сложно было вообразить.

– Мы забились в каюты, нас было двести восемьдесят человек… В конце концов, мы вышли в открытый космос, отсекая ненужные части транспортников. Оставалось лишь надеяться, что нам хватит горючего и мы сможем проложить курс к Юпитеру. Мы осознали, что у нас все получилось, лишь спустя два месяца. А потом началось самое трудное – мы десять недель входили в систему Юпитера! Мы использовали планету, как гравитационный рычаг, чтобы повернуть по направлению к Земле, которая тогда была ближе, чем Марс. Но мы крутанулись вокруг Юпитера так резко, что для торможения нам понадобились атмосфера Земли и притяжение Луны, поскольку горючего у нас почти не осталось. И в тот момент мы в два раза превысили скоростной рекорд, поставленный людьми. Восемьдесят тысяч километров в час – думаю, примерно с такой скоростью мы шли, когда первый раз соприкоснулись со стратосферой. На самом деле это был неплохой результат, ведь у нас уже кончались еда и кислород. Мы голодали, но зато сделали это – мы увидели Юпитер вот с такого расстояния, – Филлис расставила большой и указательный пальцы на пару сантиметров друг от друга.

Все дружно рассмеялись, но отблеск триумфа в глазах Филлис не имел с Юпитером ничего общего. Хотя в уголке ее рта пряталась горечь: что-то в финале этой истории омрачало ее триумф.

– А вы были лидером, верно? – спросил кто-то.

Филлис повела рукой, дескать, не могу отрицать, как бы мне ни хотелось.

– Это были совместные усилия, – сказала она, – но иногда нужен ответственный человек, когда требуется принимать решения или взять ответственность на себя. А до катастрофы я была главной на Кларке.

Филлис широко улыбнулась, уверенная, что им понравился рассказ. Все зааплодировали. Сакс удовлетворенно кивнул, когда она взглянула на него. Филлис была привлекательной женщиной, но, по его мнению, не очень яркой. А может, такая оценка являлась следствием того, что Филллис ему не слишком нравилась. Без сомнения, в некотором смысле она была умна и, конечно, обладала высоким IQ. И она была отличным биологом! Однако не каждый интеллект поддается тестированию. Сакс заметил данный факт еще в студенческие годы: люди, показывающие замечательные результаты в тестах на сообразительность, могли пойти на вечеринку и уже через час вызвать презрительный смех у окружающих. А самые легкомысленные университетские чирлидерши, умудрявшиеся дружить со всеми и оставаться крайне популярными, казались Саксу обладателями интеллекта столь же мощного, что и у любого блестящего, но неуклюжего математика. Вычисления социальных взаимодействий были гораздо вариативнее любой физики – что-то вроде новой области математики, каскадный рекомбинантный хаос, только еще сложнее. Словом, имелось две разновидности ума, а может, и больше: к примеру, пространственный, эстетический, морально-этический, интерактивный, синтетический, аналитический… В общем, везде можно было натолкнуться на людей, который были по-своему умны, а уж среди них иногда попадались исключительные, почти гениальные личности…

Филлис купалась в лучах внимания слушателей, которые были младше нее (по крайней мере, внешне), и сияла от собственной значимости. Наверное, Филлис не принадлежала к действительно умным людям. Наоборот, она была непроницательна, когда дело касалось того, что о ней думают другие. Сакс, который знал за собой подобный недостаток, смотрел на нее с лучезарной линдхольмовской улыбкой. Но для него была очевидна тщета и даже некоторая самонадеянность ее представления. Самонадеянность всегда глупа. И часто скрывает неуверенность в себе. Трудно догадаться, что за успешной и привлекательной личностью кроется застенчивость и хрупкость. А Филлис, конечно же, была привлекательной…

После ужина они вернулись в обсерваторию и под сверкающей чашей из звезд устроили вечеринку. Кто-то принес инструменты и заиграл музыку в стиле «нуво калипсо», столь популярную в Берроузе, а другие принялись танцевать. Мелодия неслась в ритме сотни ударов в минуту, согласно подсчетам Сакса, – он предполагал, что это идеальный ритм для физиологической стимуляции сердца, секрет настоящей танцевальной музыки.

И вдруг Филлис оказалась рядом с ним, хватая его за руки и втягивая в круг танцующих. Сакс едва удержался от того, чтобы не отпрянуть от нее. Теперь он не сомневался, что его ответная улыбка выглядела, в лучшем случае, вымученной. Насколько он помнил, он никогда в жизни не танцевал. Но то была жизнь Сакса Рассела. Вполне логично, что Стефан Линдхольм обожал всякие пляски. Поэтому Сакс начал мягко подпрыгивать вверх-вниз в такт басу стального барабана и принялся махать руками в отчаянной попытке имитировать добродушное удовольствие.

Чуть позже, пока молодые сотрудники «Биотика» еще танцевали, Сакс спустился на лифте в кухню, чтобы взять несколько упаковок холодного молока. Когда он снова вошел в кабину, то увидел Филлис – она возвращалась наверх со спального этажа.