Книга Переходя все границы - Сандра Браун

— Нет. Почему ты спрашиваешь?

— Что тебе известно об этом периоде?

— Только то, что я безмерно счастлив не мучиться этим каждый месяц.

Не открывая глаз, она улыбнулась:

— Типично мужской ответ.

В действительности Кайла не собиралась менять положение ног. Но под гипнотическим воздействием массажа внизу живота ноги ее задвигались сами собой, распрямились, чтобы предоставить Тревору лучший доступ к больному месту.

— Вы с Аароном поужинали без меня?

— Так точно.

— Что ты сделал?

— Ну, — начал он, вытягивая ноги и переплетая их с ее ногами, — сначала я отмыл его от глазури.

Она засмеялась.

— Между прочим, я одобряю идею рисования глазурью. Аарону, похоже, это очень понравилось. В любой другой день я бы, вероятно, надела купальник и присоединилась к нему.

— Как нам обоим известно, у тебя были веские основания проявить раздражение.

— Мне не следовало кричать на тебя.

— Мне особенно понравилось замечание о моей «приятной беседе» с воспитательницей Аарона. Ты сказала это таким тоном, что я решил, будто ты ревнуешь, — прошептал он ей на ухо, лаская языком мочку. — Такая нежная кожа. И бархатистая.

— Продолжай, — выдохнула она.

— Я забыл, на чем остановился.

— Ты… ты… э-э-э… Ты отмыл Аарона.

— Ах да, верно, а потом соорудил ужин.

— Чем же ты его кормил?

— Его любимым лакомством.

— Хот-догом?

— Именно.

— Без булочки?

— Разумеется. — Тревор поцеловал жену в шею, и она тихонько застонала. — Завтра утром у птичек, живущих в лесу возле нашего дома, будет на завтрак три булочки от хот-догов. Надеюсь, им понравится горчица.

Кайла снова засмеялась. Она не могла сказать, была ли тому причиной шутка мужа или его усы, нежно щекочущие ее шею.

— А ты…

— Знаю, что за вопрос ты хочешь задать, и отвечаю на него утвердительно. Я следил, чтобы Аарон тщательно прожевал каждый кусок.

— Спасибо. — Она искала губами его рот.

— Всегда пожалуйста. — Он поцеловал ее.

Слияние их губ было сродни прикосновению к оголенному проводу. Его рот жадно впился в ее, и она радостно приветствовала проникновение его языка. Кайла изменила положение тела, и теперь они лежали лицом друг к другу.

Она обняла мужа за плечи, прижавшись грудью, обтянутой тонкой тканью сорочки, к его волосатому торсу. Тревор накрыл ее тело своим, глубже вжимая в матрас.

— Кайла, ты…

— Тревор, я…

— Что?

— Тревор?

Комната наполнилась звуками, характерными для слияния двух любящих людей: стонами удовольствия, шуршанием льняных простыней, прерывистым дыханием, несвязным шепотом.

Руки Тревора жадно скользили по телу Кайлы, обнимая ладонями ее бедра, на краткое мгновение касаясь икр ног, затем поднимаясь вверх, к тонкой линии ключицы. Наконец, он обхватил ее груди.

— А-ах. — Спина ее выгнулась дугой, и она прервала поцелуй.

— Что такое?

— Больно.

— Ой, я забылся. Это… оно?

— Да.

— Прости.

— Нет, все хорошо. Мне очень хорошо.

— Правда?

— О да, — застонала Кайла, когда Тревор возобновил ласки.

— Так нравится?

— Да.

— А когда трогаю соски?

— Да, да.

— Скажи мне, если…

Так и не договорив, он погрузил пальцы в ее волосы и, притянув к себе, наградил алчным поцелуем.

Отстранившись, Тревор склонил голову, покрывая грудь Кайлы быстрыми пылкими поцелуями. Руками он обнимал жену за талию, накрыв сверху своим телом. Ночная сорочка Кайлы завернулась, и коленом он раздвинул ей ноги, а она крепко зажала его бедро, прижимаясь к нему своим лоном, скользя вверх и вниз, надавливая, нажимая.

— Проклятье!

Тревор лежал на Кайле, часто и тяжело дыша. Она ощущала учащенное биение ее сердца. Своими сильными руками он обхватил ее голову, зарывшись лицом в ее волосы.

— Не двигайся, милая.

— Что такое?

— Просто полежи спокойно, любовь моя, — простонал он. — Не шевелись.

Она повиновалась. Некоторое время спустя он медленно поднял голову. На лице его было написано бесконечно нежное сочувственное выражение. Усы его и кончики губ изогнулись в печальной улыбке.

— Разве ты не поняла? Я довел тебя до нужного состояния, но не в ту ночь.

Раздосадованная, Кайла отвела взгляд. Тревор чмокнул ее в щеку и откатился в сторону, а потом встал с кровати. Склонившись над ней, он приложил ладонь к ее пылающей щеке.

— Ты в порядке?

Кайла должна была признать, что менструальная боль ушла, но на ее место пришла другая, более сильная и всепоглощающая.

— Да, мне уже лучше, — пресно отозвалась она.

Он выпрямился и замер у кровати, неловко переминаясь с ноги на ногу. Отбросив упавшие на лоб пряди черных волос, он спросил:

— Ты осталась без ужина. Не хочешь ли чего-нибудь перекусить?

— Нет. А ты сам ел?

— Да. Все хорошо. — Глаза их на мгновение встретились, затем оба стали смотреть в стороны, одновременно подумав о том, насколько банальным был их разговор после случившегося всего несколько минут назад всплеска страсти.

— Ну, теперь я тебя оставлю. Доброй ночи.

Тревор развернулся, направляясь к двери. Кайла залюбовалась, как перекатываются под гладкой кожей мускулы, а шорты обрисовывают упругие ягодицы.

— Тревор?

Он тут же поспешно обернулся.

— Да?

— Тебе… — Мысленно она приказывала себе остановиться, не произносить больше ни слова, но, проглотив гордость, она продолжила: — Тебе не нужно уходить.

Он посмотрел на свою жену, лежащую на кровати, опираясь на локти. Расшитый цветами подол сорочки завернулся, являя взору ее ноги. Спутанные волосы ниспадали ей на плечи, словно жидкое золото. От его поцелуев губы ее припухли и раскраснелись, а ткань на груди была влажной, четко обрисовывая розовые твердые бутончики сосков.

Скривившись, он вытер о шорты вспотевшие ладони.

— Нет, нужно. Я вынужден это сделать. В противном случае…

Если он снова прикоснется к Кайле, то никакая сила не удержит его от того, чтобы овладеть ею, удовлетворив свой яростный плотский голод. Он не сумел бы быть нежным с ней, а ему хотелось, чтобы после того, как они с Кайлой впервые займутся любовью, она ни о чем не сожалела впоследствии, не ощущала смущения или дискомфорта.