Книга Свадебный огонь - Элизабет Чедвик

— Мэм, этот фасон уже выбрала для себя миссис Элоиза.

Кассандра кивнула.

— Тогда говори мне заранее, что она наметила для себя, и мы будем пропускать эти фасоны.

Портниха облегченно вздохнула. Вскоре они выбрали платье из голубого шелка с широкими рукавами и просторной юбкой и тут же приступили к шитью.

— Как долго продлится такая погода? — спросила Кассандра, обмахивая себя журналом вместо веера.

— Разве сейчас жарко? — удивилась Гамалея. Но в следующем месяце будут прохладные дни, — поспешила заверить она, словно боясь упреков.

— Наверное, надо сделать пошире швы, чтобы потом талия могла стать пошире?

Кассандра замерла. Как об этом догадалась Гамалея?

— Делайте, как нужно, — уклончиво ответила она. — Ой! — Кассандра вскрикнула от боли: девочка нечаянно уколола ее булавкой.

— Извините, миссис Кэсси. Я так…

— Неуклюжая образина! — закричала незаметно подошедшая хозяйка.

Она уже замахнулась, чтобы ударить, но Кассандра быстро встала между ней и двенадцатилетней девочкой.

— Ничего страшного, Элоиза. Просто у меня возникла судорога. Уколи-ка меня еще раз, Эстер, да побыстрей!

Элоиза нахмурилась и села в кресло с богатой обивкой.

— Не могу понять, почему до сих пор не появился мистер Вейверли. Он должен был приехать еще до ужина. Кстати, а где Алекс?

— Думаю, что он занят уборкой урожая, — предположила Кассандра.

Гамалея трудилась над ее юбкой.

— Почему ты выбрала такой цвет? — спросила Элоиза.

— После оленьей кожи, моей прошлой одежды, мне захотелось именно такое платье.

— О да. Это все твой опыт жизни у индейцев. Я слышала, что многие женщины предпочитали смерть их плену.

Кассандра внимательно посмотрела на свою новую родственницу.

— У меня не было выбора. От удара я потеряла сознание, а очнулась уже на лошади, привязанной к всаднику. Ты считаешь, я должна была совершить самоубийство?

— Наверное, я не вправе осуждать тебя, Кассандра. Просто я от многих слышала, что белые женщины теряют там свою… хм… честь.

— Ты ведь христианка? Не так ли?

— Конечно, — в голосе Элоизы прозвучали нотки оскорбленного достоинства.

— Я хотела сказать, что самоубийство — это не выход из положения для христианки. А что касается моего пребывания в плену…

— Расскажи об этом, Кассандра.

— Юная Эстер еще слишком мала, чтобы слушать нас…

— Она всего лишь рабыня, — отрезала Элоиза. — К тому же неуклюжая. Выйди отсюда, Эстер.

Она посмотрела на девочку таким тяжелым взглядом, что Кассандра вздрогнула. Откуда у нее такая ненависть к ребенку? Ей расхотелось что-либо рассказывать этой даме.

— Ну, что рассказать? С меня собирались снять скальп, но один индеец спас меня. Меня морили голодом, били горящими палками, привязывали к столбу и еще много всего, о чем не очень хочется вспоминать.

— Кэсси, твой ребенок плачет, — сказала Лула. — Может быть, ты придешь его покормить?

— Мелли, как ты смеешь вмешиваться в наш разговор? Лула должна была отослать его в комнату кормилицы.

— Но Кэсси сказала…

— Кто разрешил тебе называть ее Кэсси?

— Я, — ответила Кассандра. Она вдруг сейчас обнаружила сходство между Мелли и Эстер. У девочек были одинаковые черты лица и цвет кожи.

— Нельзя поощрять такую фамильярность, Кассандра, — зло заметила Элоиза. — Если ты собираешься жить здесь, надо соблюдать наши обычаи.

«А я и не собираюсь здесь жить, Элоиза, — невесело подумала Кассандра. — Мы еще уедем отсюда, вот только Алекс справится с делами».

— Прости меня, Элоиза, но я собираюсь сама кормить своего ребенка.

— Белые женщины никогда…

— Я его мать и буду делать так, как считаю для него полезным.

Оскорбленная Элоиза повернулась и вышла. Две негритянки уставились на Кассандру, словно та только что смертельно оскорбила огнедышащего дракона.

* * *

— Неплохая работа, — заметил мистер Каттер. Он только что снял свою соломенную шляпу.

— Все работники очень рады твоему возвращению, Алекс, — сказал один из двух мужчин, появившихся в холле.

Элоиза и Кассандра, уставшие друг от друга, одновременно повернулись в сторону вошедших. Кассандра посмотрела на мужа и почувствовала, как радостно забилось у нее сердце. Алекс стоял в брюках широкого покроя, высоких сапогах и широкополой шляпе. По груди и рукам у него струился пот. «Боже! — подумала Кассандра. — Какой он красивый!»

— Алекс, — недовольно заметила Элоиза. — Почему ты позволяешь себе ходить, как простой работник?

— Потому, что я занят делом.

— А если бы здесь оказался мистер Вейверли? Его бы шокировал твой вид.

— Очевидно, его здесь нет, — саркастически заметил Алекс. — А потому…

— Но он мог здесь быть! Он обещал!

— Джозеф, — негромко позвала Кассандра. — Распорядись, чтобы для мистера Алекса приготовили ванну.

— Ясно, миссис, — отозвался Джозеф.

Не посмотрев на Кассандру, Алекс стал подниматься по лестнице. Удивленная и смущенная, она последовала за ним.

— Может, и ты считаешь мой вид оскорбительным? — заметил он в комнате.

Кассандра, растерявшись, не знала, что ему ответить. Потом она слегка улыбнулась, и в глазах мелькнуло мальчишеское озорство.

— Знаешь, я, наоборот, считаю твой вид чересчур соблазнительным. Как ты думаешь, я нужна тебе до или после ванны? Меня устраивают оба варианта.

Алекс опешил. Затем разразился хохотом и неожиданно поднял ее на руках и стал целовать. Ее желтое платье вскоре стало мокрым от его пота. «Бедной Мелли придется вновь заняться стиркой», — подумала Кассандра, но голова у нее уже пошла кругом.

Их остановил осторожный стук в дверь.

— Черт побери! — зашипел Алекс. — Если это моя сестра…

— Скорее всего, пришли сказать, что вода готова.

Кассандра подошла к входной двери. В комнату внесли ванну, множество чайников с горячей водой, льняные полотенца и мыло. Алекс отослал всех помощников, и они остались одни.

— Тебя всегда здесь мыли служанки?

— Нет, дорогая, с тех пор, как я перестал быть младенцем, я моюсь сам. Думаю, что и твое предложение помочь мне помыться было всего лишь шуткой.

Он стянул с себя ботинки, снял штаны.

— Я и не думала шутить, — серьезным голосом сказала Кассандра.

Она взяла мочалку и мыло с небольшого столика возле ванны. Про себя она решила помыть его так, чтобы он запомнил эту процедуру на всю жизнь. И если ему снова захочется, чтобы его мыла женщина, пусть это всегда будет только она, а не кто-нибудь из прислуги.