Книга За пеленой надежды - Барбара Вуд

Это было редкое, драгоценное мгновение, выкроенное из общего ритма ее жизни, состоявшей из работы, учебы, забот и беготни. Она не знала, повторится ли такая роскошь.

Мики обняла себя руками и смотрела на бурлящий мир неоновых огней, стараясь отогнать неприятную мысль, которая так часто раздражала ее: «Если бы только Джонатан был здесь!..»

Мики видела Джонатана Арчера ровно полтора года назад по телевидению, когда тот принимал «Оскар», и с тех пор поклялась жить одна, не связывая себя ни с одним мужчиной. Какое-то время у нее это получалось, в первые сумасшедшие недели интернатуры, когда не оставалось времени подумать. Однако затем произошло непредвиденное, такого она совсем не ожидала.

Это случилось во время трехмесячной ротации в хирургическом отделении, когда она помогала доктору Греггу Уотермену накладывать лигатуры на варикозные вены. К ее удивлению, тот передал ей зажим и лигатуры и провел ее по всем стадиям операции, помогая там, где это было необходимо, но, как правило, позволяя ей делать все самой. После этого эпизода Мики почувствовала глубокое удовлетворение от достигнутого успеха — это была первая операция, которую она сделала почти самостоятельно.

В то же время в Мики проснулись чувства, от которых, как ей казалось, она избавилась давно. Она взглянула в смеющиеся карие глаза Грегга Уотермена и ощутила старое знакомое тепло.

Он не был Джонатаном. Ни один мужчина для нее не станет тем, кем был Джонатан. Мики все еще дорожила памятью о нем и, посмотрев фильм «Нам!», расплакалась, зная, кто стоял за камерой. Но чувства реальности Мики не теряла. К колокольне она не пошла по собственной воле. Судьбой ей предначертан именно этот путь. Когда по телевидению вне программы показывали трехчасовой фильм «Медицинский центр», Мики сознательно не стала смотреть его, ибо прошлое осталось позади и она жила в настоящем, которое заполнил Грегг Уотермен.

Мики надеялась, что со временем она полюбит его столь же глубоко, как и Джонатана.

В палату вошла медсестра и сообщила:

— Мики, звонят из отделения неотложной помощи. Привезли пациентку. Острый живот. Возможно, потребуется операция.

— Спасибо, Рита. Скажите, что я немедленно приду.

Мики сняла пациенту последний шов, наклеила пластырь, по форме напоминавший бабочку, затем поднялась с постели и стянула перчатки.

— Мистер Томас, у вас все очень хорошо заживает, — улыбнулась она больному. — Вам нет смысла здесь задерживаться, так что завтра вас выпишут.

Пациент, бывалый моряк и весельчак со светло-голубыми глазами и обветренным лицом, подмигнул Мики:

— Думаю, с таким врачом, как вы, у меня возникнут осложнения и придется задержаться!

Мики рассмеялась, вышла и направилась к ближайшему телефону.

— Похоже на аппендицит, — сообщил Эрик, интерн, дежуривший в отделении неотложной помощи.

— Уровень лейкоцитов?

— Чуть выше нормы, но у нее острая боль.

— Понятно. Я сейчас приду.

Мики второй год работала ординатором в общей хирургии, и в «Виктории Великой» ей полагалось обслуживать два этажа — дооперационное и послеоперационное отделения, а кроме того, принимать и выписывать пациентов, все время ассистировать во время операций и быть готовой в случае неожиданного вызова. Конечно, один человек не мог с этим физически справиться — везде успеть невозможно, — но она делала все, что было в ее силах. Мики любила ординатуру. Это был значительный шаг вперед по сравнению с годом интернатуры, который так утомил и лишил душевного тепла, что она, как и большинство врачей, предпочла вычеркнуть этот год из своей памяти. Теперь она работала в хирургическом отделении (как ординатор второго года, поскольку в «Виктории Великой» интернатура засчитывалась как первый год ординатуры), и коллеги впервые начали ценить ее знания.

Спускаясь в отделение неотложной помощи, Мики на ходу второпях съела яблоко. Она пропустила завтрак и, поскольку утренние операции начинались через час, не сомневалась, что ей придется ассистировать весь обед, а возможно, даже ужин. Хирургия требовала выносливости, как ни одна другая область медицины. Только вчера при удалении желудка Мики была у доктора Брока вторым ассистентом. Проще говоря, она лишь держала ретракторы, но на протяжении невыносимых пяти часов. Руки сводило судорогой, и они немели, ноги деревенели на холодном полу и болели, как и спина. Мики не осмеливалась шевельнутся. Брок накладывал сложные швы в брюшной полости и нуждался в помощи, какую могла оказать ему Мики. Отпусти она на мгновение эти большие металлические ретракторы, и могло случиться непоправимое. Как раз в тот момент, когда она почувствовала острую боль меж лопаток и надвигавшуюся головную боль, доктор Брок сказал: «Хорошо, давайте закругляться», — и Мики пришлось ухватиться за стол, чтобы не упасть. Она знала, что некоторые ординаторы обрели способность дремать, держа ретракторы. Они умудрялись устроиться в клине между столом и ширмой анестезиолога и на несколько минут закрывали глаза. Каким-то чудом они продолжали при этом крепко держать ретракторы — видимо, точно так же птицы держатся за насест, когда спят.

— Как вы выдерживаете все это? — однажды спросил ее Тоби, интерн из четвертого южного крыла. — Я ни за что не смог бы стать хирургом.

Врачей делили на две группы: медиков и хирургов. Представители одной группы не видели смысла в том, чтобы влиться в другую. Медики считали хирургов невезучими, а хирурги полагали, что вся работа медиков сводится к обещаниям, пилюлям, молитвам и вскрытию трупа.

Мики любила хирургию. Она не могла представить себя в другой области.

— Привет, Шарла, — поздоровалась она, входя в отделение неотложной помощи. — Где моя больная с острым животом?

Шарла кивнула головой влево:

— Она в третьей палате, Мики. Ей очень больно.

Мики сначала казалось странным, что медсестры зовут ее по имени. Они, не раздумывая, обращались ко всем врачам-женщинам по имени, но им и в голову не приходило так же обращаться к мужчинам. Мики не знала, проявляют ли медсестры таким образом неосознанное презрение или зависть к женщинам, занимавшим более высокое положение, чем они сами, но ей казалось, что это всего лишь сестринское дружелюбие, а может, способ выделить некую обособленность женского начала в мире, где правят мужчины.

Эрик, интерн, стоял у палаты номер три и курил.

— Погасите сигарету, — велела Мики и шагнула мимо него в палату. Мики не любила Эрика Джоунса. Он работал интерном всего четыре месяца, но уже становился самодовольным и нахальным. Эрик заявил, что будет работать минута в минуту с девяти до пяти, а по средам устроит себе выходной.

В больнице Св. Екатерины на клиническое исследование больного у Мики уходило около двух часов. Объяснялось это тем, что студентов-медиков учили делать анализы предельно точно. Они всегда методично начинали с «главной жалобы», затем изучали историю возникновения конкретной жалобы. Затем подходила очередь истории болезни пациента и истории его жизни — анализа. После этого изучались болезни родителей, единоутробных братьев и сестер, предков. Далее следовал системный анализ: оценка состояния всех органов и систем — сердца, легких, нервной системы и т. д. И, наконец, следовал физический осмотр. Мики, как и остальные интерны, за год научилась спрессовать все это в считанные минуты.