Книга Столпы земли - Кен Фоллетт

Началась служба. «Почему все получилось из рук вон плохо?» — недоумевал Уильям. У графа Бартоломео был сын, который унаследует его титул, поэтому единственное, что могла дать ему дочь, — возможность заключить выгодный союз.

Алина была шестнадцатилетней девушкой, явно не расположенной становиться монашкой, значит, можно предположить, что она будет только рада выйти замуж за здорового девятнадцатилетнего дворянина. В конце концов политические соображения вполне могут заставить Бартоломео выдать дочь за какого-нибудь жирного, страдающего подагрой сорокапятилетнего графа или даже лысого лорда лет шестидесяти.

Договорившись о женитьбе, Уильям и его родители и не думали скрывать эту новость, а растрезвонили о ней по всей округе. Знакомство Уильяма со своей невестой рассматривалось всеми как чистая формальность — кроме самой Алины, как оказалось.

Вообще-то, они уже были знакомы. Он встречал ее, когда она была еще совсем маленькой девчушкой с курносым носиком на озорном личике и коротко остриженными непослушными волосами. Своенравная, упрямая, задиристая и бесстрашная Алина всегда была заводилой в ребячьих играх, сама решала, во что они будут играть и кто в какой команде, разнимала ссоры и вела счет. Уильям был очарован ею, хотя в то же время завидовал ее преимуществу в играх и нередко перехватывал инициативу, пытаясь развязать потасовку, но надолго его не хватало, и в конце концов она снова брала игру в свои руки, заставляя его чувствовать себя одураченным, проигравшим, униженным, разозленным… и завороженным. Так было и на этот раз.

После того как умерла ее мать, Алина много путешествовала с отцом, и Уильям встречал ее гораздо реже. Однако достаточно часто, чтобы заметить, что она превращается в восхитительную, неотразимую молодую девушку, и, когда ему сказали, что она должна стать его невестой, он был просто в восторге. Он был уверен в том, что, нравится он ей или нет, Алине придется выйти за него замуж, но он продолжал искать встречи с ней, намереваясь сделать все возможное, чтобы дорога к алтарю была гладкой.

Очевидно, она была девственница. У него же имелся опыт общения с женщинами. Некоторые из девиц, которых ему удалось окрутить, были так же милы, как и Алина. Почти. Хотя ни одна из них не была благородного происхождения. Эти девицы просто не могли устоять, глядя на его прекрасные одежды и горячих коней и на то, как небрежно он тратил деньги на сладкое вино и ленты. И коли уж ему удавалось заманить какую-нибудь в сараи, как правило, в конце концов она более или менее охотно ему отдавалась.

С девушками Уильям обычно обращался весьма бесцеремонно, сначала делая вид, что не испытывает к ним никакого особенного интереса. Но когда он очутился наедине с Алиной, то почувствовал себя не в силах разыгрывать безразличие. На ней было ярко-голубое шелковое платье, ниспадающее свободными складками, но единственное, о чем он мог в тот момент думать, это о теле, что скрывалось под ним, которое очень скоро он будет иметь возможность видеть обнаженным, когда ему заблагорассудится. Он застал ее за чтением книги. Это занятие было свойственно благородным светским дамам. Уильям спросил, что это за книга, пытаясь не думать о том, как под голубым шелком колышутся ее груди.

— «Роман об Александре». Это история о короле по имени Александр Великий, о том, как он завоевал волшебные страны Востока, в которых на виноградных лозах растут драгоценные камни, а растения могут разговаривать.

Уильям и представить себе не мог, что кому-то нравится тратить время на такую глупость, но промолчал. Затем он принялся рассказывать ей о своих лошадях, собаках и успехах в охоте, состязаниях по борьбе и рыцарских поединках. Однако это не произвело на нее особого впечатления. Тогда он заговорил о доме, который для них строил его отец и, чтобы было легче подготовиться к тому времени, когда Алина станет управлять его хозяйством, в общих чертах описал, каким ему видится их будущее жилище. Уильям почувствовал, что его слова все меньше привлекают ее внимание, хотя и не понимал почему. Он подсел к ней как можно ближе и хотел было обнять ее, чтобы облапать и убедиться, действительно ли эти сиськи были такими большими, какими он их воображал, но Алина отпрянула от него, прижав к себе руки и скрестив ноги, и бросила на него такой грозный взгляд, что он вынужден был оставить свою затею и утешиться мыслью, что скоро он сможет делать с ней все, что захочет.

Однако пока они были вдвоем, Алина и виду не подала, что позже собирается устроить какие-либо неприятности.

— Мне кажется, мы не очень подходим друг другу, — спокойно сказала она, но он воспринял ее слова как проявление очаровательной скромности и заверил, что она ему очень даже подойдет. Уильям понятия не имел, что, как только он покинет дом, она ворвется к отцу и заявит, что ни за что на свете не выйдет за него замуж, что лучше уж она уйдет в монастырь и что, если даже ее потащат к алтарю в цепях, супружеской клятвы от нее все равно не добьются. «Сука, — думал Уильям. — Ну и сука». Но в его словах не было той злобы, которая звучала в словах матери. Он вовсе не хотел сдирать кожу с живой Алины, а мечтал лечь на ее горячее тело и целовать ее соблазнительные губы.

Крещенская служба закончилась объявлением о кончине епископа. Уильям надеялся, что эта новость отодвинет на второй план разговоры о его несостоявшейся женитьбе. Процессия монахов покинула храм, и его своды наполнились шумом возбужденных голосов направлявшихся к выходу прихожан. Многие из них были связаны с епископом не только духовно, но и материально — одни арендовали его земли, другие работали на него по найму, — и всех интересовало, кто же станет его преемником и намерен ли этот преемник проводить какие-либо изменения. Смерть господина всегда оказывала то или иное влияние на дальнейшую жизнь находившихся под его властью людей.

Следовавший за своими родителями Уильям был немало удивлен, увидев идущего им навстречу архидиакона Уолерана. Он проворно лавировал в толпе прихожан, словно большой черный пес в стаде пасущихся коров; и, подобно коровам, люди обеспокоенно поглядывали на него и спешили уступить дорогу. Он шел, делая вид, что не замечает крестьян, однако местных дворян удостаивал двумя-тремя словами. Подойдя к Хамлеям, Уолеран поздоровался с Перси и, не взглянув на Уильяма, заговорил с матерью:

— Какой позор с этой свадьбой.

Уильям вспыхнул. Разве этот дурак не понимает, что подобное соболезнование звучит просто неприлично?

Мать не больше Уильяма была расположена говорить на эту тему.

— Я не из тех, кто держит на других злобу, — сказала она.

Уолеран пропустил ее слова мимо ушей.

— Я узнал о графе Бартоломео кое-что такое, что может вас заинтересовать. — Он понизил голос, чтобы не быть услышанным посторонними, и Уильяму пришлось напрячь слух. — Похоже, граф не собирается изменять своей клятве покойному королю.

— Бартоломео всегда был упрямым лицемером, — сказал Перси Хамлей.

Уолеран поморщился. Он хотел, чтобы они слушали, а не комментировали.

— Бартоломео и граф Роберт Глостер не признают короля Стефана, которого, как вам известно, поддерживают Церковь и лорды.