Книга Пережить бы выборы - Наталья Горская

– Да, – горько вздохнул Наум Сулейманович. – Нашим вельможам вместо поездок на Багамы надо годик хотя бы пожить в русской деревне. Не на парочку дней смотаться туда с рабочим визитом, когда лизоблюды местные перед ними ковры расстелют, а на годик, чтобы своей задницей прочувствовать, как люди там выживают в морозы и засуху – очень хорошо прочищает заплывшие жиром мозги. Жили бы они не в комфортабельных домах в столице, а в хрущобах где-нибудь в Сибири или том же Приморье, так и не мёрз бы никто. Всё бы наладили – и отопление, и электропередачу, и строительство нормального жилья, – коли это лично их коснулось бы. Если бы жена нашего президента или министра какого-нибудь ездила каждый день на общественном транспорте, да ещё когда надо ждать его на остановке, открытой всем ветрам. Вот так продрогла бы до мозга костей, пришла бы домой простуженная и сказала бы мужу: «До чего же хреново у нас обстоит дело с работой транспорта!». Тогда, может быть, наши руководители и стали бы что-то делать в этом направлении. А так, откуда им знать, как мы тут живём? Зачем им думать о том, что их не касается и не коснётся никогда? Я вот в Германии был: какой у них там общественный транспорт! Самому королю не грех в таком транспорте проехаться, а у нас что? Тут какой-то заместитель какого-то начальника какого-то отделения или управления какой-то железной дороги решился проехаться со свитой в новом поезде, так весь вокзал от народа очистили, электрички все отменили на полдня. Перроны до блеска вылизали, оркестр притаранили откуда-то бравурные марши играть, а люди с багажом не знают, куда деваться и как до дома добраться. Зато начальство хорошо прокатилось и довольное губами чмокало: «Как же у нас тихо и чисто на вокзалах, как же в поезде просторно, тепло и светло! Как же нашему народу повезло, что мы им такую райскую жизнь создали!».

– Они для того и идут во власть, чтобы уже никогда не ездить ни в автобусах, ни в троллейбусах, ни в электричках. Убегут от этого ужаса и молятся по ночам, как бы снова не очутиться среди простых россиян. Да я уверен, что им это в кошмарных снах видится! Не для того они так рвали когти во власть, чтобы теперь возвратиться в исходное состояние. Как раньше цесаревич перед вступлением на престол объезжал всю державу, чтобы знать каждый её отдалённый уголок. Конечно, вычищали всё перед его приездом, местные казнокрады скрывали истинное положение дел, лебезили – когда же у нас без показухи-то обходились. Но всё-таки имел будущий государь хоть какое-то представление о своей стране. А сейчас наши деятели судят о России по витринам магазинов на центральных улицах Москвы, а остальная страна для них – вечная мерзлота. И такая оторванность власти от жизни давно уже стала нормой в нашей стране. Говорят, что Сталин посмотрел фильм «Кубанские казаки» и сделал вывод, что с сельским хозяйством дела обстоят очень хорошо, а на деле колхозники лебеду жрали и работали без праздников и выходных.

– Слушай, Карабинов, – вдруг осторожно поинтересовался главбух, – а ты не провокатор, часом? Я тут сейчас тебе поддакиваю, а ты потом «стукнешь» куда-нибудь…

– Ага, в КаГэБе. Им там оченно антересно, что гражданин Иванов Наум Сулейманович думает и говорит по поводу того и этого. Вы себе льстите. Наше мнение сейчас никому не важно, заруби это на своём распрекрасном семитском носу!

– Мало ли. Вот мой папаша так же в пятьдесят втором году послушал анекдот про то, что СССР – это сокращение от «Сталин Срал Среди Развалин», и не донёс. А в результате получил пять лет лагерей. Пяти лет он не отсидел, но ему и трёх хватило на всю жизнь.

– Вот пуганая ворона! Да нашу власть и политику сейчас можно и ругать, и обвинять в коррупции, и называть никчемной и бездеятельной – им на это наплевать. Они к этому давно притерпелись. Это Старовойтову «грохнули», когда она собралась обнародовать компрометирующие кого-то документы, Холодова «замочили», потому что он слишком много знал, а сейчас-то кого чем смутишь? Сейчас слово не имеет уже никакой силы, как в попсе слова просто дополняют ритм и не более того. Это раньше разгромная статья в «Правде» сулила конец и карьере, и самой жизни, потому что слова были мечом карающим. А теперь покажут кого-то из сильных мира сего в непотребном виде или застукают его за неблаговидным занятием, и от этого только его рейтинги повышаются. Это раньше люди хоть чего-то стеснялись и боялись, а сейчас если и скажут человеку в лицо, что он обокрал народ, и доказательства приведут, то он только пожмёт плечами и усмехнётся: мол, ну и обокрал, ну и что, чего шум-то поднимать из-за пустяков таких? Смотрите, мол, да завидуйте, если у самих кишка тонка в люди выбиться. Они теперь у руля, поэтому корабль идёт нужным только им курсом. Им, а не нам.

– Нда-а, «не бойся едких осуждений, но упоительных похвал»… Кисточкина, а ты чего это подслушиваешь?

– Я не подслушиваю. Я тут уже давно стою, а вы людей уж не видите с политикой своей! Я хочу узнать, сколько мне к окладу добавят, если я сдам на следующую категорию.

– Полкуска тебе накинут.

– Пятьсот рублей?

– Ага. А ты думала, что долларов?

Лизавета потопала в свой цех, раздумывая по дороге, имеет ли смысл сдавать экзамен на категорию ради такой неказистой суммы. В конторе электромашинного цеха было всё относительно тихо, только снизу из каптёрки рабочих доносились звуки предвыборной брани.

– И вот вся эта свара, которая привела нашу страну к развалу и разграблению, – нагнетал страсти слесарь Окунев по какой-то политической теме, – к нищете народа, теперь взалкали нас патриотизму учить! Они на себя в зеркало-то смотрят хоть иногда? Обзавелись шикарными особняками, накупили квартир в лучших городах мира, а не в Пендюковке какой-нибудь, где пендюки живут. Теперь визжат с трибун о духовно-нравственном воспитании народа, как будто мы – их собственность. Нам, видишь ли, надо менталитет менять! Это им надо кой-чего поменять, чтобы не жили только в своё удовольствие. Пусть сами меняют страну проживания и там людей учат!

– Их в другой стране никто слушать не станет, – проворчал бригадир мотористов Смирнов. – Это только у нас народ хлебом не корми, дай из кого-нибудь культ личности сделать. Наврут ему с три короба, и он уж готов любого брехуна возвести в богочеловека или человекобога. А эти говоруны и рады журчать, как вода по ржавым трубам! Удивительно другое: как ещё находится быдло, которое это с интересом слушает и внимает. Это какой степени забитости и тупости надо достичь, чтобы удивить другое быдло? Даже политики, когда выступают, осторожно так прощупывают аудиторию, словно сами не верят: неужто там ещё бараны остались, которые продолжают верить, что мы собираемся что-то делать для этой их грёбаной страны!

– Нет, милое дело! – не мог успокоиться Окунев. – Они сначала шиковали, кричали народу в морду: «Вы и мы – нечто несовместимое!», а теперь говорят: «А давайте проведём акцию «мы вместе»! Мы же едины, правда, народ, где ты там? Наро-од, ау, нам нужны твои голоса! Сколько там тебя ещё осталось?». Они теперь хотят единую Россию, хотя сами всё возможное сделали, чтобы её расколоть и разобщить. Единая Россия – это когда собирающийся в очередной раз обворовать стариков олигарх вдруг раздумает это делать, потому что среди этих стариков могут оказаться его родители. Единая страна – это не кусок земли с погранзаставами по краям. Это идеология. А идеология теперь у всех своя. Одни проститутку в телеведущие пускают, хотя другие ей и доение коровы не доверили бы. Сильный грабит слабого, богатый обворовывает нищих, у которых уже и взять-то нечего, но эти найдут, что ещё можно у людей отнять. И на фоне этого вылезает какая-то болтовня про единую страну. Ведь язык – это такой орган, что износу не имеет, как и х…