Книга Сезон костей - Саманта Шеннон

Вместе с картами Лисс потеряла единственную ниточку с эфиром. Для ясновидца это хуже смерти.

– Пойди ты сразу с нами, ничего бы этого не случилось, – злобно бросила мне Кэтрин и вытерла разбитый нос. – Вставай.

Глядя ей прямо глаза, я легонько, самую малость коснулась духом ее сознания. Собирательница попятилась.

– Не рыпайся, – предупредила я, борясь со слабостью.

Но глаз не отвела.

Кэтрин попробовала ухмыльнуться, но мешал кровоточащий нос.

– Придурочная! Ты не из фурий будешь?

– Фурии не могут воздействовать на эфир.

Кэтрин перестала лыбиться.

Снаружи раздался приглушенный вопль, и в барак вломился Сухейль, расшугав перепуганных арлекинов. Кэтрин пала ниц.

Я застыла как статуя. Мгновенно оценив обстановку, рефаит схватил меня за волосы и запрокинул голову.

– Сегодня ты умрешь, – прошипел он.

Судя по дьявольской решимости, сомневаться в его словах не приходилось.

15

Падение стены

Завидев нас с Сухейлем, дневной портье изумленно вытаращил глаза. В горле у меня пересохло, лицо было перемазано кровью. Рефаит потащил меня вверх по лестнице и забарабанил в дверь:

– Арктур, открой!

Раздался приглушенный звон. Лисс предупреждала: страж убьет меня за опоздание. Коли так, что он сделает за сопротивление аресту?

Створка распахнулась, и на пороге замаячил массивный силуэт куратора. Его глаза гневно блестели. Меня словно парализовало. После покушения на мою ауру сил не осталось совершенно. Я не чувствовала эфир. Вообще ничегошеньки. Захоти страж прикончить меня сейчас, противопоставить ему нечего.

– Вот, нашли. Пряталась в Трущобах. – Сухейль втолкнул меня внутрь. – Вдобавок эта дрянь устроила пожар.

Страж окинул нас пристальным взглядом. Глаза Сухейля и мои окровавленные щеки говорили сами за себя.

– Ты подпитывался от нее, – заметил страж, – хотя это мое право.

– С ней ты свое право превысил, Арктур. Уверен, наследной правительнице не понравится твое чревоугодие. – Сухейль стоял в тени, но и без того было ясно, что он ухмыляется.

Повисла пауза, которую вскоре нарушил мой прерывистый кашель. Меня бил озноб, ноги подкашивались.

Взгляд стража скользнул по разорванной тунике.

– Кто это сделал? – Не дождавшись ответа, он наклонился ко мне и повторил: – Кто это сделал? Кто-нибудь из «алых»?

Я чуть заметно кивнула.

Рефаит выпрямился и гневно посмотрел на Сухейля:

– Позволяешь собирателям творить насилие?

– Меня не волнуют их методы, – парировал тот.

– Должны волновать. Не хватало, чтобы они начали размножаться.

– Для этого существуют противозачаточные средства. И потом, их интимными делами пусть занимается надсмотрщик, это его обязанность.

– А твоя обязанность – слушать меня.

– Разумеется, – оскалился Сухейль, злобно сверкнув глазами. – Ладно, не будем отвлекаться. Умоляй хозяина о прощении, номер сорок.

– Нет.

Мощный удар сбил меня с ног. Сцена прямо как в классическом фильме о заключенных.

– Умоляй хозяина о прощении, двадцать пятьдесят девять сорок!

– Тебе придется ударить посильнее, – прохрипела я.

Рефаит с готовностью замахнулся, но страж перехватил его руку:

– Я сам с ней разберусь. Не твоя забота наказывать моих рабов. Лучше разбуди надсмотрщика, пускай наведет порядок. Не хочу тратить драгоценные дневные часы на всякую ерунду.

Раздосадованный Сухейль повернулся и вышел. Выждав, пока его шаги стихнут, страж взял меня за плечо и поволок вглубь комнаты.

Здесь все осталось как прежде: глухо зашторенные окна, в камине полыхает огонь. Проигрыватель выводил «Мистера Сэндмена». От роскошного ложа так и веяло теплом. Как же хотелось улечься под теплое одеяло и заснуть!.. Но нельзя, нельзя показывать свою слабость.

Страж запер дверь и опустился в кресло. Я терпеливо ждала, хотя стоять после удара Сухейля было тяжело.

– Подойди, – велел куратор.

Пришлось подчиниться. Даже в сидячем положении он ухитрялся казаться выше меня.

– У тебя есть предсмертное желание, Пейдж? – Нимало не смущенный моим молчанием, страж продолжал: – Обо мне можешь думать что хочешь, но в этом городе существуют определенные правила, которым необходимо подчиняться. Включая комендантский час.

Если этот мерзавец рассчитывает меня напугать, то напрасно.

– Тот «алый»… Как он выглядел?

– Русый блондин, лет двадцати, – прохрипела я. – С ним был Шестнадцатый, они похожи как две капли воды. А еще девушка, Кэтрин.

Внезапно меня затошнило. Докатилась! Стучу на обидчиков рефаиту. Следом вспомнилась обезумевшая от горя Лисс, и мое отвращение только усилилось.

– Знаю таких, – медленно проговорил страж, глядя на огонь. – Те двое – братья, оба медиумы. Шестнадцатый и Семнадцатый. Сюда попали в прошлый Сезон практически детьми. – Он хлопнул в ладоши. – Обещаю, больше они тебя не тронут.

По-хорошему, следовало сказать спасибо, но у меня язык не поворачивался.

– Садись. – Рефаит кивнул на соседнее кресло. – И не волнуйся, твоя аура скоро восстановится.

Дважды просить не пришлось. К тому времени у меня дико ломило грудную клетку и стоять удавалось с трудом.

– Хочешь пить?

– Нет.

– Есть?

– Нет.

– Не ври. Ты наверняка голодна. От баланды, которую дают арлекинам, куда больше вреда, чем пользы.

– Я правда не хочу есть.

– Нет, неправда. Тебе нужно что-то сытное, а не пустая похлебка. У меня от нее вечно сводит желудок.

– Какая досада.

Не обращая внимания на откровенный сарказм, страж указал на прикроватный столик:

– Это тебе.

Тарелку я заметила еще с порога, но решила, что еда приготовлена для куратора. Просто забыла, чем он на самом деле питается. Сразу потекли слюнки. Сваренные всмятку яйца, верхняя часть скорлупы уже снята, проглядывает аппетитный желток. Стеклянная миска перловки с кедровыми орешками и черными бобами, блестящими, словно оникс. Вымоченная в бренди груша, кисть винограда и настоящие бутерброды с маслом.

– Ешь.

Я стиснула зубы.

– Не глупи. Ты ведь голодная.

Дико хотелось запустить в него тарелкой, но голод оказался сильнее, одолел все прочие инстинкты. Схватив ложку, я жадно набросилась на кашу. Бобы таяли во рту, орешки были выше всяких похвал. Волна облегчения накрыла меня с головой, резь в желудке исчезла.