Книга Семь главных лиц войны. 1918-1945. Параллельная история - Марк Ферро

На заседании 13 мая 1943 г., где собрались все лидеры Коммунистического интернационала: Димитров, Мануильский (Россия), Ракоши (Венгрия), Торез (Франция), Пик (Германия), Долорес Ибаррури (Испания) и Паукер (Румыния), Морис Торез отметил: «Теперь, когда Красная армия побеждает, а гитлеровская Германия в Африке разбита, будет довольно трудно назвать роспуск Коминтерна отступлением. Я одобрю такое решение, которое будет способствовать росту национального антигитлеровского движения во Франции…» Андре Марти добавил к этому: «Международный престиж СССР очень высок. Именно победы Красной армии составляют реальную основу интернационализма». Тем не менее старые революционеры безутешно плакали, подписывая протокол о роспуске Коминтерна{233}.

Сталин почел тогда своим долгом объясниться: «Мы переоценили свои силы, когда создавали Коммунистический] И[нтернационал] и думали, что сможем руководить [рабочим] движением во всех странах. Это была наша ошибка. Дальнейшее существование КИ — это будет дискредитация идеи Интернационала, чего мы не хотим. Есть и другой мотив… компартии, входящие в КИ, лживо обвиняются, что они являются якобы агентами иностранного государства, и это мешает их работе среди широких масс. С роспуском КИ выбивается из рук врагов этот козырь»{234}.

Поскольку незадолго до этого Рузвельт поручил своему послу Дэвису потребовать у Сталина распустить Коминтерн (ввиду «неудобной» деятельности многочисленных бывших американских коммунистов), то можно предположить, что Сталин уступил этому требованию в обмен на возросшую американскую экономическую и военную помощь. Кстати, роспуск Коминтерна совпал с прибытием Дэвиса в Москву. Совпадение едва ли случайное…

Сталин, евреи и другие национальные меньшинства

Евреев в СССР, бесспорно, можно назвать «невидимыми жертвами».

Сталин и другие руководители намеренно игнорировали отбор евреев, осуществленный немцами в 1941 г. для их систематического истребления на оккупированных территориях — в Прибалтике, на Украине и в Белоруссии. В двухтомнике российских документов «Документы обвиняют. 1945» перечисляются эти преступления: комиссия свидетельствует о массовом уничтожении евреев в Дробицком Яру под Харьковом, где погибло 150 тыс. чел. В состав комиссии входили 11 чел., в т. ч. один генерал-майор, один архиерей, четыре профессора. Она назвала имена начальников харьковского отделения гестапо, руководителя спецкоманд и т. д.{235}

На сегодняшний день мы знаем, что в одном только СССР немцы уничтожили от 680 до 800 тыс. евреев{236}.

Однако, согласно Аркадию Ваксбергу, лишь один раз в газете «Правда» от 5 августа 1944 г. было четко сказано о «тотальном уничтожении евреев» в Минске.

В декабре 1943 г., например, в проекте одного газетного коммюнике, упоминавшего о бойне в Бабьем Яре в сентябре 1941 г., сообщалась чистая правда: «Гитлеровские бандиты ринулись массово уничтожать еврейское население… Собрав и отняв у них все ценные вещи… они их расстреляли». Но после обсуждения в ЦК опубликованная в прессе версия гласила: «29 сентября 1941 года гитлеровские бандиты собрали… тысячи советских граждан; они их ограбили и расстреляли». О том, что расстрелянные были евреями, уже не говорилось.

В другой раз, в декабре 1942 г., Совинформбюро намекнуло на «план уничтожения евреев Европы». Эта информация, кажется, не повлекла за собой никаких последствий{237}.

Неизбежно возникает вопрос о причинах такого молчания и о личной роли Сталина. Чтобы ответить на него, необходимо сделать экскурс в историю.

Как и многие в ту эпоху, Сталин пользовался антисемитскими стереотипами. Например, в 1941 г., во время переговоров с Сикорским на предмет создания польской армии на советской территории, он заявил, что евреи в нее не войдут, потому что они «плохие солдаты». В 1943 г., когда поднимался вопрос о создании еврейской республики на территориях, где раньше проживали немцы Поволжья (пока их не депортировали), Молотов сказал Сталину: «Это ведь хлебородные земли. Вы когда-нибудь видели еврея на тракторе?»{238}

Конечно, с тех пор как существует государство Израиль, эти два стереотипа потеряли актуальность. Но сохранились некоторые другие… и даже появились новые, которые начиная с 1946–1948 гг. внушили Сталину антисемитизм, смешанный с антисионизмом.

Между тем до войны дело обстояло по-другому. Однажды порядочно захмелевший Сталин бросил Кагановичу, не смеявшемуся над антисемитскими шутками Берии: «Евреи не умеют пить!» Но когда Каганович, человек сдержанный, объяснил, что вечно гонимые евреи «ранимы, как мимоза», Сталин попросил своих друзей по застолью больше не шутить над евреями в его присутствии.

В любом случае, если вспоминают антисемитов среди высшего советского руководства, то на ум в первую очередь приходят Щербаков из ГПУ, Хрущев, который не давал выжившим в лагерях заключенным («этому воронью») вернуться в родные села, даже Молотов, хоть тот и был женат на еврейке.

По сути, в окружении Сталина долгое время находились люди, которых Саймон Себаг-Монтефиоре, наилучший знаток частной жизни Кремля, окрестил «евреями Сталина». Среди них, например, — Бронислава Металликова, бойкая и веселая супруга секретаря Сталина и члена Политбюро Поскребышева; ее подруга Евгения — жена Ежова, палача из ГПУ, которая приводила в Кремль еврейских актеров, игравших для Сталина «Короля Лира»; Мария Сванидзе, жена брата первой жены Сталина; Юлия, жена старшего сына Сталина Якова. Рядом с диктатором было столько евреек, что нацисты приписывали ему любовную связь с родственницей Кагановича после смерти жены. Его сын Яков, попав в плен, категорически это отрицал{239}.

Если Сталин и ненавидел какую-то национальную общину, то вовсе не еврейскую, а польскую. Потому ли, что в начале 1920-х гг. Польша аннексировала часть Украины? Или потому, что она принимала у себя тех, кто бежал от советского режима? Или Сталин, идентифицируя себя с русскими, впитал в себя их вековое презрение и традиционную ненависть к полякам? Как бы там ни было, во время Большого террора после расстрела 100 тыс. поляков Сталин написал на полях доклада Ежова: «Очень хорошо! Копайте и вычищайте и впредь эту польско-шпионскую грязь. Крушите ее в интересах СССР»{240}.

До 1946 г. подобных или близких к тому высказываний в отношении евреев не замечалось. Но их отсутствие могло означать, что Сталин просто не обнаруживал затаенных антисемитских настроений из-за окружения, в котором жил, поскольку он хотел выглядеть истинным учеником Ленина, всегда осуждавшего антисемитизм. Например, в 1931 г. Сталин взял на вооружение ленинский подход, заявив, что антисемитизм есть форма «людоедства». Он зарекомендовал себя в качестве специалиста по проблемам национальных меньшинств начиная еще с работ, написанных им в 1912 г. (правда, по словам его соперников, высказанные там мысли были навеяны более информированными друзьями Сталина из социал-демократов), и утвердился в ставшей для него ортодоксальной идее, что именно территория является основой нации. А ее-то у евреев и не было. Впрочем, если в паспорте писали «еврей», это еще не служило доказательством дискриминации, потому что национальность отмечали и в паспортах советских греков, тоже не имевших своей территории, и у представителей многих других народов.