Книга Шифр Джефферсона - Стив Берри
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кассиопея услышала, как Малоун сказал:
– Компания.
Потом раздался выстрел.
Сделанный Коттоном.
Еще несколько тряских метров, и они оказались на ровной поверхности.
Кассиопея прибавила газу, и они понеслись вперед между стульями и диванами по холлу, под потолком из витражного стекла.
Люди шарахались прочь с дороги.
Входные двери находились в тридцати метрах.
* * *
Малоун удивился, что им удалось спуститься. В его представлении шансы на успех составляли примерно тридцать против семидесяти. Полицейских они застали врасплох, и он рад был видеть, что путь впереди свободен. Опасность была сзади. Малоун видел, как полицейские бегут вниз по лестнице, достигли первой площадки и приготовились стрелять. Выстрелил три раза во второй лестничный марш, пули срикошетили от мрамора и рассеяли неудачных преследователей.
Он надеялся, что ни одна из пуль не достигла цели.
– Коттон, – услышал он голос Кассиопеи.
Он повернулся и посмотрел вперед.
Стеклянные двери, запертые, как она сказала, до девяти часов, преграждали путь. За ними яркое утреннее солнце говорило о свободе.
Сорок футов.
– Быстрее, – сказала она, приближаясь к дверям.
Малоун прицелился поверх ее плеча и тремя выстрелами уничтожил одну из дверей.
Кассиопея направила мотоцикл в образовавшийся просвет.
Они с ревом выехали на тротуар, и она затормозила.
Их ноги коснулись асфальта.
Перпендикулярно отелю шла оживленная улица.
Малоун осмотрел поток машин, увидел, куда можно вклиниться, и сказал:
– Вытащи нас отсюда.
Ват, Северная Каролина
Хейл был удовлетворен приготовлениями. Выбор ремней сильно удивил Нокса, он заметно поколебался перед тем, как кивнуть, потом попросил несколько минут на необходимые приготовления. Хейл заметил, что другие три капитана встревожены. Выбор наказания поставил на голосование он, но они все проголосовали «за».
– Убийство твоего бухгалтера было глупостью, – сказал ему Суркоф.
– Он разочаровал меня, как и этот член команды.
– Ты часто рискуешь, – заметил Когберн. – Слишком часто.
– Делаю то, что необходимо для выживания.
Капитану не требовалось объясняться перед остальными, пока принятые решения оставались его личным делом, и смерть бухгалтера семейства определенно подходила под эту категорию. Так было, когда капитаны контролировали свои корабли, и мнение другого капитана имело значение, только если компании группировались.
Нокс привлек его внимание и жестом показал, что все готово.
Хейл вышел вперед и обратился к собравшимся под утренним солнцем.
– Мы все поклялись в верности договору. Вы хорошо живете, хорошо обеспечены. Наша компания работает, потому что мы работаем дружно. – Хейл указал на человека, привязанного к столбу. – Он оплевал все, что нам дорого, и подверг риску каждого из вас.
Привязанный зашевелился.
– Предатели заслуживают того, что получают, – повысил он голос.
Поднялся шум, говорящий, что все согласны. По спине Хейла пополз холодок. Как хорошо иметь власть. Не хватает только соленого воздуха и покачивания палубы под ногами.
– Будьте свидетелями кары! – выкрикнул он.
Нокс стоял возле связанного человека, и Хейл наблюдал, как квартирмейстер подозвал двух членов команды. Избранная кара была особенно жестокой, хотя по исполнению простой.
Две доски соединялись с обоих концов кожаными ремнями около трех футов длиной. Ремни накладывали на голову осужденного спереди и сзади, два стоявших по бокам человека держали доски обеими руками.
Хейл надеялся, что Стефани Нелл смотрит. Он перевел ее из камеры без окон в ту, откуда ей был виден двор. Он пока что ничего не услышал о ключе к шифру, поэтому участь Нелл оставалась нерешенной.
Двое членов команды принялись вращать доски, изгибая ремни, пока они не охватили голову осужденного. Тот вертел головой, пытаясь помешать их усилиям, но тщетно.
Нокс обратил на Хейла окончательный взгляд.
Хейл взглянул на трех капитанов, те кивнули.
Он посмотрел в ответ на Нокса и тоже кивнул.
Последовала команда продолжать, и доски завертелись снова. Сначала череп выдерживал натяжение ремней. С шестым оборотом давление оказалось критическим. Тело осужденного завертелось в путах. Не будь у него заткнут рот, он наверняка вопил бы от боли.
Доски продолжали вращаться.
Зрачки этого человека расширились, глаза неестественно выкатились. Хейл знал, что происходит. Давление изнутри стиснутого черепа буквально выталкивало их.
Другие три капитана тоже видели это.
Хейл знал, что эти люди не привыкли к зрелищу насилия. Отдать приказ о таком наказании они могли, не колеблясь. Однако видеть его – дело другое.
Еще обороты.
Лицо осужденного стало темно-красным от сжатия.
Один глаз вырвался из глазницы.
Из зияющего отверстия пошла кровь.
Стискивание продолжалось, уже медленней, потому что ремни скрутились почти до предела.
Отец рассказывал ему об этой казни. О том, что последние секунды самые мучительные. Как только глаза вылезли, черепу оставалось только треснуть. К несчастью для жертвы, череп крепок. У этой казни существовала одна особенность – жертва много раз оставалась живой.
Вырвался другой глаз, и по лицу потекло больше крови.
Хейл вышел на середину двора.
Осужденный не шевелился, тело его обмякло, голова удерживалась поднятой только благодаря ремням.
Нокс приказал прекратить вращение.
«Имейте в виду, что в вашей драгоценной компании два предателя».
«Почему ты мне это говоришь?»
«Надеюсь, когда буду умирать, вы по крайней мере будете милосердны».
После того как осужденный произнес эти слова, Хейл больше почти ни о чем не думал.
В вашей драгоценной компании два предателя.
Хотя осужденный сказал, что никогда не соглашался с принципами компании, это было не так. Я предал вас, не своих друзей. Он заботился о других членах команды.
Поэтому он поверил этому человеку.
Хейл посмотрел на залитое кровью лицо. Потом залез во внутренний карман пиджака, достал пистолет и выстрелил осужденному в голову.
– Наказание свершилось! – выкрикнул он. – Расходитесь.
