Книга Радость, гадость и обед - Хел Херцог
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Самые милые люди»
Запрет петушиных боев изначально был связан не с заботой о страдающих животных, а со стремлением властей не допустить сомнительных сборищ отбросов общества. Петушиные бои и по сей день ассоциируются с иными видами противозаконной деятельности. Так, Ассоциация гуманизма США связывает петушиные бои с проституцией, кражей персональных данных, грабежами, мексиканскими наркокартелями, незаконными азартными играми, взяточничеством, гангстерскими нападениями, уклонением от налогов, отмыванием денег, незаконной иммиграцией, владением ружьями и ручными гранатами, а также с убийством.
Конечно, сами любители петушиных боев с этим не согласны. Сами они считают себя гонимым братством, объединенным общими ценностями, в том числе тяжелым трудом, соревновательностью, уважением к культурным традициям и любовью к курам. Они отвергают обвинения в пьянстве, наркомании, проституции и денежных махинациях. Джонни отозвался об организациях защиты животных так: «Они нас и так называют, и сяк — и сутенеры мы у них, и наркоманы. Ну прямо гаже на свете нет. Они нас в тыщу раз умнее и знают, как нас изобразить для тех, кто ничего не понимает». Да, признает он, у нас тоже не без паршивых овец — есть парни, которые смазывают петушиные шпоры ядом или незаконно заостряют лезвия длинных шпор. Но таких совсем немного. Что до 99 % любителей боев, говорит Джонни, «это самые милые люди. Много вы знаете мест, где деньги переходят из рук в руки по кивку, без споров и ссор? Петушиные бои — для джентльменов».
Большой Брат всех защитил бы
Любители петушиных боев прибегают к защитному приему «хорошие люди», совершая при этом риторический ход, который социальные психологи именуют «отражением славы». Логика у них такая: «Будь Такой-то любителем петушиных боев, ему бы и слова не сказали». В список Таких-то у них входят Джордж Вашингтон, Александр Гамильтон, Джон Адамс, Александр Великий, Вудро Вилсон, Эндрю Джексон, Генри Клей, Ганнибал, Цезарь, Томас Джефферсон, Бенджамин Франклин и Авраам Линкольн (о последнем говорят, что ему доводилось судить петушиные бои). Порой в этот перечень добавляют Чингисхана и Хелен Келлер, хотя по поводу последней кандидатуры у меня имеются определенные сомнения. Своими единомышленниками любители боев считают и бесчисленных британских королей, называя петушиные бои «королевским спортом».
Петушиные бои закаляют характер
Когда Бобби Кинера из Гринсборо (Северная Каролина) спросили, почему он любит петушиные бои, он ответил: «В таком бою животное идет до последнего и отдает все, что у него есть. Многие ли из людей способны на такое? Петух отдаст все, что только может, а потом еще и еще. Это и есть его воля к победе, его отвага.
Вот почему я люблю петушиные бои». Я называю это защитой с помощью нравственной модели. Для любителя петушиных боев петух — самое отважное существо в мире. Именно поэтому бойцовый петух является символом футбольной команды университета Южной Каролины. Один любитель петушиных боев так подвел итог обсуждению нравственной модели в своем труде «Отвага и сталь»: «Бойцовый петух предан своей семье и себе, и достаточно храбр, чтобы доказать свою преданность делом… Любому нужна отвага, чтобы сохранять верность — идеалам ли, жене, мужу, друзьям или своей стране».
«Я люблю своих петухов»
По сравнению с другими представителями куриного племени бойцовый петух живет припеваючи. На арену его выпускают только в два года, и эти два года он живет как чистокровный призовой скакун. Первые восемь-девять месяцев цыплята свободно бегают по птичьему двору. По достижении зрелости петухов разделяют, потому что им необходимо тренироваться. Их либо привязывают на двухметровый шнур, либо держат в довольно просторных клетках, по которым те могут расхаживать туда-сюда. Кроме органического зерна, купленного в магазине здоровых продуктов, петухи Джонни получают на завтрак крутые яйца, а на обед — фрукты, листья салата и перловую крупу. Через день они получают гамбургеры и творог по-деревенски. Джонни жалуется: «Мы кормим наших петухов самой лучшей пищей, даем им лучшее жилье, лучших кур… и мы же после этого жестокие люди!»
Как и прочие знакомые мне любители петушиных боев, Эдди Бакнер неравнодушен к своим петухам. Он говорит, что любит их, и я ему верю. Стоит ему заговорить о петухах, и глаза у него загораются, совсем как у Фейба Уэбба.
«Эдди, — говорю я, — но вот ты говоришь, что любишь своих птиц. Ты их выращиваешь, нянчишься с ними два года кряду, каждый день ухаживаешь за ними, тренируешь. А потом несешь их на арену, хотя прекрасно знаешь, что в тот же вечер половина из них погибнет, и бросаешь мертвых в бочку. Вот этого я никак не пойму».
«Не нужно путать разные вещи», — отвечает он.
«Но ты ведь к ним привязан, нет?» — спрашиваю я.
«Привязан, конечно», — говорит он.
«И клички им даешь?»
«Да».
«А ты хоть раз видел, чтобы хозяин плакал над мертвым петухом?»
«Ни разу».
«Вот этого я, хоть убей, не понимаю», — говорю я.
Любители петушиных боев не нуждаются в иных доводах — во все вышеперечисленное они верят так истово, что совершенно искренне говорят: будь их воля, они пригласили бы защитников животных на дерби и показали бы им, как прекрасны петушиные бои на самом деле. Конечно, идея эта смехотворна. Все без исключения известные мне защитники животных считают петушиные бои жестокостью, и вряд ли поддадутся переубеждению. Так и возникает асимметрия ненависти: защитники животных ненавидят любителей петушиных боев больше, чем любители боев — защитников животных.
Карен Дэвис, организовавшая единственную в стране группу борьбы за права домашней птицы под названием «За домашнюю птицу вместе», презирает петушиные бои. По ее мнению, причина их существования — не соревновательность, а неуверенность мужчин в себе. Величайшая насмешка маскулинности, по ее словам, заключается в том, что мужчины боятся друг друга и того, что другие мужчины заметят в них хотя бы крохи женской чувствительности. Для нее петушиные бои — это извращенный вариант дразнилок на детской площадке, только во взрослом варианте, вроде «а мой папа твоему папе как даст!».
Когда я спрашиваю, как Карен относится к тем, кто проводит петушиные бои, Карен начинает издалека. «Петух ростом вам по колено оказывается отдан на милость людей, которые во много раз выше бедной птицы и могут в любую минуту наказать ее физически. В качестве самого жестокого наказания петуха отправляют на арену и заставляют сражаться с другим петухом. Люди переносят свою жестокость и кровожадность на птиц, а потом говорят, что любят их. Не думаю, что хоть один петух мог бы быть благодарен за такое обращение».
Права ли она? Если бы куры могли выбирать, стали бы они все как одна бойцовыми петухами? Карен заставила меня вновь вернуться к вопросу, которым я задавался, когда ехал по шоссе I-40 за грузовиками, перевозившими кур. Кем предпочел бы быть я — бойцовым петухом или магазинным бройлером? Но чтобы ответить на этот вопрос, нужно прежде познакомиться с печальной участью курицы с птицефабрики.
