Книга Смешная девчонка - Ник Хорнби

Софи уже начала понимать, как устроены актеры: у них все дороги ведут в постель. От этого никуда не деться. Актеры в массе своей привлекательнее всех прочих. Внешность – один из немногих подарков, которыми наградила их судьба, и, вероятно, самый главный. Зачастую большего и ждать не приходится. И эти эффектные личности проводят много времени вместе, пока другие, не столь эффектные, подбирают им костюмы и грим, выставляют свет, чтобы подчеркнуть их красоту, и рассыпаются в похвалах. Актеров часто заносит в разные шикарные места вдали от дома. В хороших гостиницах им порой отводят смежные номера: ничто не мешает на ночь глядя постучаться в соседнюю дверь. Клайв и Софи служили один для другого вечными раздражителями, вызывали друг у дружки какой-то неутолимый зуд. Они засыпали вместе, потом клялись больше этого не делать, снова поступали так же – и радовались такой возможности. Софи не видела в этом большого вреда, как не видела и будущего: Клайв не загадывал дальше завтрака. Прелесть «Сюрприза» как раз и состояла в том, что этот эпизод давал им романтический взгляд на суррогатное будущее.

– Я не возражаю, чтобы у нас родился ребенок, – сказала позднее Софи. – Ну, то есть по сценарию. Прости, я раньше наговорила глупостей.

– Понимаю тебя, – ответил Клайв. – У меня сходные чувства. Ты меня тоже прости.

– Думаю, на экране мы будет прекрасными родителями, – продолжала Софи.

– Мне бы надо заранее потренироваться, – сказал Клайв. – Приноровиться, так сказать.

– Конечно.

Она могла только приветствовать столь серьезное отношение к делу, но старалась направлять разговор в практическое русло.

– Тебе известно, что в большинстве сцен у нас будет просто пластмассовый пупс?

– Все равно это символично.

– Ты так считаешь?

– Разумеется. Мне надо будет стать совершенно другим человеком. Каким я никогда раньше не был. Кое-кто скажет: «Ты же актер, это твоя работа». Но дело ведь не только в этом. Джим должен измениться, и я с необходимостью буду меняться вместе с ним.

– Я бы сказала… Джиму не придется так радикально себя переделывать, как некоторым. Не в обиду будет сказано.

– Какие могут быть обиды. Но почему ты так решила?

– Сам посуди: он преданный муж, так? Обожает свою жену. Нашел солидную работу и…

– А что такое «солидная работа»?

– Ну, не знаю… Когда ты ходишь в костюме, занимаешься важными делами…

– Допустим, но я его играю вполне достойно, хотя себя хвалить не принято. Ему не придется особо напрягаться.

– Я всего лишь хочу сказать, что Джим готов к отцовству, а ты – нет.

– Это – выпад против меня?

Да, наверное, она старалась его задеть.

– Ничего подобного. Я только… Вот представь: ты вдруг стал отцом.

– Боже упаси.

– В самом деле? Никогда?

– Нет, ну, когда-нибудь… Сейчас даже представить не могу. Просто… воображения не хватает. Это, кстати, еще одна причина, почему я рад, что у Барбары… и у тебя… будет ребенок.

– Все правильно. Я тоже должна смотреть с этой точки зрения. Ладно. Вот Тони с Биллом напишут сценарий, тогда для меня многое прояснится.

Она поцеловала его в плечо. Какой же он милый, смешной и неисправимый.

Третий сезон

14

Тони с Биллом забыли, какая это роскошь – время: время планировать, время обсуждать, время писать и переписывать. Время превратилось в деньги – в новенькую, красивую, хрусткую десятифунтовую банкноту, которую нельзя транжирить. Они собирались сделать заначку и пустить ее на шестнадцать новых серий, чтобы каждая получилась смешнее, ярче и правдивее всех предыдущих. Они собирались найти умные, изящные способы решения Проблемы Рождаемости, чтобы впоследствии вообще забыть про мелкого спиногрыза.

Обоим, конечно, требовался отдых. Оба были на пределе своих возможностей; каждый считал, что работа пойдет намного легче, если съездить на пару недель куда-нибудь к солнцу, вволю поесть, выпить, отоспаться и поразмышлять, вместо того чтобы пялиться друг на друга в тошнотворном флуоресцентном свете офиса. В конце концов Билл улетел с другом-актером в Танжер, а Тони и Джун выбрали Ниццу, где забронировали номер в курортном отеле, чтобы в первый и последний раз отдохнуть вместе в статусе бездетной супружеской пары. За пределы страны никто из них еще не выезжал (Билл и Тони – даже во время армейской службы); да что там говорить – их родители и вовсе обходились без паспортов. Поэтому оба они были поражены, увидев, что заграница – необычайно красивое место. Время от времени знакомые актеры, литераторы и агенты рассказывали, что в других странах и море теплее, и небо лазурнее, а еда такая, какой в Лондоне днем с огнем не сыщешь. Но по возвращении домой никто из этих знакомых не совершал таких действий, от которых с трудом удерживался Тони: его так и подмывало хватать людей за лацканы и, сверкая глазами, голосить, чтобы они тотчас же мчались за билетами. Большинству населения Англии, понял он, просто невдомек, что за считаные часы можно перенестись в такие страны, которые заставят тебя до конца дней оплакивать каждую минуту, проведенную в Гастингсе, Скегнессе или Озерном крае. Но такое неведение, по всей вероятности, было во благо.

Путешествия украли у сценаристов чуть больше рабочего времени, чем они готовились потерять, так как скоординировать поездки не удалось: у актера, друга Билла, в августе начинался театральный сезон, а Джун аккурат в это время по графику уходила в очередной отпуск. Пускай. Не страшно. Месяц туда, месяц сюда – невелика разница.

Когда их попросили адаптировать лучшие эпизоды «Нелепого отряда» для телевидения, времени им было не жаль. Они считали, что необходимые изменения коснутся только строя предложений, но не структуры всего текста, – такого рода адаптацию могла сделать даже секретарша Хейзел. Что телевидение, что радио; что испанский, что итальянский; юмор – он и в Африке юмор и так далее.

Не учли они одного: «Нелепый отряд» был написан даже не на итальянском, а на латыни. Шутки скрипели, пыжились и отдавали нафталином (надо думать, уже в момент создания); сценаристы начали виновато припоминать, какие из них в свое время позаимствовали из различных эстрадных юморесок, а какие стянули у любимых комиков. Немногочисленные женские персонажи предстали вздорными дурехами, а мужчины выглядели отталкивающими, похотливыми шутами, хотя и задумывались сценаристами как свойские парни. Мир ушел вперед; чтобы перенести «Нелепый отряд» на телевидение, требовалось поменять концепцию. Сценаристы были далеко не уверены, что им (да и кому бы то ни было) интересно будет вспоминать армейскую службу. От этих воспоминаний они ощущали себя стариками. Битлы – те вообще уклонились от воинской повинности. Все теперь жили в совершенно другой стране. Недели две соавторы ни шатко ни валко работали над пилотной серией, но, к их негодованию – и облегчению, – постановку отменили. И тут они вспомнили, что на «Барбару (и Джима)» – единственный проект, который им дорог, – остается менее трех недель.