Книга Охотницы - Элизабет Мэй

Гэвин вытаскивает из кармана плаща маленькую флягу и делает основательный глоток.

— Это правда? Он учит тебя убивать его же соплеменников, и ты ни на секунду не задумалась над тем, как это подозрительно?

Слава богу, чайный автомат пережил падение на пол. Я выпрямляю его и нажимаю кнопку заваривания нового чая, а затем наполняю одну из уцелевших чашек.

— Если ты спрашиваешь, доверяю ли я ему, мой ответ: нет.

— Да, это утешает. Но не меняет того факта, что у тебя есть пикси, слопавший весь мой мед, и фейри, который едва не задушил меня до смерти. Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что у тебя поистине жуткий круг общения?

Я не могу не улыбнуться.

— Надеюсь, ты понимаешь, что сам входишь в тот же круг?

— По крайней мере я могу обещать, что не стану угрожать твоим гостям. — Он снова делает глоток из фляги и ухмыляется. — В отличие от твоего несдержанного друга фейри. Так что ты с ним делала, когда я вошел? Сцена была весьма пикантная.

— Киаран… помогал мне.

— Что-то у твоих губ требовало настолько пристального внимания?

Я едва не давлюсь чаем.

— Не говори глупостей!

— Вам оставалось вот столько, — он слегка раздвигает пальцы, буквально на волосок, — до поцелуя.

Я прожигаю его взглядом.

— Ты собираешься рассказать мне о своем видении? Ты наверняка видел что-то из того, что выудил Киаран. Или будешь притворяться, что ничего не случилось?

Гэвин застывает.

— Знаешь, — осторожно говорит он, — а это прекрасная идея. Давай притворимся, а?

— Гэвин… — прошу я.

— Не надо, — отвечает он. — Просто не надо. Пока что я видел совсем немного. И буду предельно честным, я не хочу видеть больше. Та малость, которая появилась…

Он снова прикладывается к виски.

— Дело во мне? — тихо спрашиваю я. — Мне казалось, я заслуживаю хоть немного откровенности.

— Нет. — Он качает головой. — Не знаю. Я вижу лишь окончание видения, но не то, что к нему приведет. Этот фейри заблокировал мне возможность просмотреть пророчество вместе с ним.

Конечно же, заблокировал.

— Тогда каков его итог?

— Он снится мне в кошмарах. На прошлой неделе я каждую ночь просыпался… Я не хочу это обсуждать. — Он вздыхает. — Это мое бремя, Айлиэн. Я не должен делиться им с тобой.

Мы молчим. Я смотрю в окно и на то, как небо за ним становится все темнее. Над деревьями нависают тяжелые темные тучи, подкрашенные живыми оттенками заходящего солнца. Дождь продолжает хлестать на подоконник, и ковер под ним промок насквозь.

Я замечаю, как Гэвин дрожит и сдвигается на кушетке чуть ближе к камину. Я не ощущаю холода. Моя голова горит, и я продолжаю вытирать пот со лба, игнорируя тупую боль, которая пульсирует в висках.

В конце концов я поднимаю тему, которой боялась.

— Ты назвал меня своей невестой. Ты сделал мне предложение?

— Да, сделал, — тихо говорит он.

Я тянусь через разделяющий нас столик и беру его за руку.

— Ты вовсе не обязан это делать.

Гэвин на меня не смотрит. Темные тучи отражаются в его глазах, когда он смотрит на дождь.

— Мое положение позволяло спасти твою репутацию, и я этим воспользовался. Что взбесило матушку.

Мне не нравится, как он это сказал.

— Ты ведь просто пожалел меня, правда?

Гэвин качает головой и задумчиво гладит мое запястье.

— Так вот как ты думаешь… Что я сделал это из жалости.

— А что я должна подумать?

— Ты мой друг, — говорит он, вглядываясь в мое лицо. — Ты действительно веришь, что я бросил бы тебя в таком положении? Разве ты не сделала бы то же самое для меня?

Он рискнул бы жизнью ради моей репутации — хрупкой, поверхностной вещи, которую я умудрилась разбить на куски. Он знает, какими будут последствия нашей женитьбы. Как одинокий Видящий, он мог бы спрятаться где-нибудь, как поступили другие. Оставаясь со мной, он никогда не освободится от фей. Зрение Гэвина не сравнится со способностями Охотницы, а я не всегда буду рядом, чтобы защитить его.

— Если у нас будет ребенок, — негромко говорю я, — ты же знаешь, что случится. Наша дочь… она будет, как я. Охотницей.

Гэвин крепко сжимает мою руку.

— А наш сын будет Видящим.

Мы смотрим друг на друга, в полной мере ощущая давление обстоятельств. Я хотела бы быть последней в нашем роду, чтобы никому не передавать свое бремя. Как я могу выйти замуж и родить в этот мир ребенка, зная, что за ним будет вестись охота?

— Гэвин, я…

Пронзительный голос леди Кэссилис эхом прокатывается по коридору.

— Как это моего сына тут нет?

Гэвин испускает стон.

— Господи, — говорит он, — спаси меня.

— Матушка, — слышу я мягкий ответ Кэтрин, — я уверена, что всему есть объяснение.

— Я знаю, что он пришел сюда, — игнорирует леди Кэссилис Кэтрин. — Я требую немедленно проводить меня к сыну!

Следует стук в дверь гостиной, и МакНэб просовывает бородатую голову в дверь. Его глаза расширяются при виде сотворенного Киараном беспорядка, но он мудро решает не поднимать эту тему.

— Леди Айлиэн… — Он видит Гэвина и облегченно вздыхает. — О, лорд Гэллоуэй, я не знал, что вы здесь! Простите, что не сопроводил вас…

— Неважно, — говорит Гэвин. — Если ты скажешь моей матушке, что меня здесь нет, я забуду эту неловкость.

— Тихо, — говорю я ему. — МакНэб, пригласи виконтессу и мисс Стюарт сюда.

С этой ситуацией можно справиться и сейчас.

Я с ужасом оглядываюсь вокруг. Совершенно неприемлемо демонстрировать виконтессе гостиную в таком состоянии, но я не думаю, что способна сопроводить ее в другую комнату. Мое тело начинает болеть, грохот в голове становится хуже с каждой минутой. Если я сейчас встану, ноги меня не выдержат.

МакНэб кивает и выходит. Гэвин использует паузу, чтобы спрятать флягу в карман пиджака.

В ту же секунду леди Кэссилис влетает в гостиную так, что юбки из тяжелого шелка развеваются за спиной, а огромная шляпа с пером съехала ей на бровь. Кэтрин с виноватой улыбкой заходит следом. Она выглядит прекрасно, как всегда. На ней легкое синее платье, белокурые волосы уложены длинными локонами.

— Гэллоуэй! — Виконтесса неодобрительно смотрит на сына. — Вот ты где. А ведь мне этим утром крайне необходимо было поговорить с тобой.

Я пытаюсь не побледнеть. Я леди этого дома, и виконтесса должна была прежде обратиться ко мне. Или, не сумев справиться с собой, хотя бы соблюсти приличия и приветствовать меня кивком.