Книга Дорога в рай - Макс Аллан Коллинз

Тони начал подниматься. Юрист схватил его за рукав халата и пролепетал:

– Ты с ума сошел? Хочешь, чтобы он и тебязастрелил?

– Я сказал тебе, Сид, – ответил Тони, выдернув рукав из пальцев Хоршака, – мы можем умереть в любой момент, если он этого захочет.

Сатариано снова крикнул:

– Выходите из-за стола, поднимайте его и мы сядем! И поговорим!

Тони заорал:

– Ты хочешь, чтобы я бросил пистолет, Майкл?

– Мне все равно, мистер Аккардо. Попытайтесь им воспользоваться, и вы отправитесь на тот свет вслед за вашими людьми.

– Чтобы доказать свои честные намерения, я его выброшу! Мистер Хоршак не вооружен, но мы оба встанем и поднимем руки – согласен, Майкл?

– Абсолютно.

Адвокат плакал.

– Я нет, я нет, я нет…

– Соберись, ты, трусливый идиот, – проворчал Тони. – Встань и подними руки вверх, как будто тебя грабят или я сам тебя пристрелю.

Хоршак сглотнул. Кивнул. Он встал, высоко подняв руки. Тони тоже поднялся. Его колени немного болели, но он был в хорошей форме, несмотря на преклонный возраст. Аккардо бросил пистолет в траву (он не выстрелил) и поднял руки.

Майкл Сатариано встал. Его силуэт был четко виден на фоне темной кухни. Потом он вышел через открытую дверь во дворик. На нем были черные брюки, черная рубашка с длинными рукавами, на плече на ремне висела винтовка, в руке был пистолет, направленный на Тони Аккардо и его адвоката.

Сатариано подошел к телу Джимми Ти, засыпанному осколками, взглянул на труп и зияющие смертельные раны и остановился. Его длинная тень в лунном свете достигла гангстера и адвоката задолго до него самого.

– Джентльмены, – сказал Сатариано, – поставьте стол на ножки и давайте поговорим.

Аккардо и Хоршак выполнили распоряжение гостя. Сатариано сел спиной к кирпичной стене, Тони расположился напротив него, а адвокат сел спиной к дому. Лунный свет оставлял Сатариано в тени и заливал белизной Тони и Хоршака. Хотя Хоршак и без того был белым как мел…

– Естественно, – произнес Майкл, небрежно кладя руку с пистолетом на стол, – я не собираюсь тревожить этих девушек.

– Они могут вызвать полицию, – услужливо подсказал Тони. – В доме есть телефон.

– Нет, я перерезал телефонные провода, перед тем как войти.

Не участвуя в разговоре, адвокат просто сидел, сложив руки на груди, как для молитвы, и дрожал, словно в лихорадке.

– Ты… ты застрелил из этой старой винтовки Дэйва и Лу? – спросил Тони.

– Если это их имена, – кивнув, сказал Сатариано. – Я сидел на тамарисковом дереве на поле для гольфа через дорогу. Я был снайпером во время войны, вы не знали, мистер Аккардо?

Глаза Тони сузились.

– И ты убил всех моих людей, шесть человек, только для того, чтобы мы могли встретиться?

– Да. Чтобы мы могли встретиться на моих условиях.

Хотя Майклу Сатариано и было за пятьдесят, у него было невинное детское лицо, выражение которого выбивало Тони из колеи.

Незваный гость произнес:

– Я не получаю удовольствия от убийства, мистер Аккардо, но эти люди были солдатами. За один день на Филиппинах я убил пятьдесят врагов. Я всегда готов сделать то, что сделал сегодня.

– Но ты здесь не для того, чтобы убить меня.

Холодная улыбка появилась на непроницаемом лице Майкла Сатариано.

– Правильно. Я просто хотел обратить ваше внимание на кое-что.

– Обратить внимание. Шесть человек мертвы.

– Этому научил меня мой отец, – пожал плечами Майкл. У Тони вырвался смешок.

– Твой отец! Твой старик продавал пиццу в Де-Калбе, штат Иллинойс.

– Нет, – сказал Майкл сухо. – В этом вы ошибаетесь, мистер Аккардо. Моего настоящего отца звали Майкл О'Салливан.

Глаза Тони сузились.

– Что?

– Мое настоящее имя, мистер Аккардо, Майкл О'Салливан-младший.

– Майкл О'Салливан, Ангел Смерти?

– Да, он был моим отцом.

Тони Аккардо ничего не пугался уже много лет. Всю свою жизнь он был сильным человеком, который обычно занимал доминирующее положение. Но он до сих пор помнил тот день в гостинице «Лексингтон». Это произошло в 1931 году. Тони Аккардо был тогда молодым начинающим телохранителем и одним из боевиков Капоне, пережившим нападение Ангела Смерти, – почти двадцать пять человек было убито, на разных этажах гостиницы, в лифтах, на ступеньках, в холле.

– И все эти годы об этом никто не знал? – спросил Тони.

– Об этом знал Пол Рикка, – ответил Майкл.

– Пол был моим лучшим другом. Он бы мне сказал. Майкл покачал головой.

– Не думаю. Мы с ним были очень близки – он относился ко мне как к сыну. Мистер Рикка попросил меня убить Фрэнка Нитти.

Наконец заговорил Сидни Хоршак:

– Фрэнк Нитти покончил жизнь самоубийством!

Повернувшись к Хоршаку, Майкл улыбнулся наводящей ужас мимолетной улыбкой.

– Все так думают, правда? – Потом он перевел взгляд на Тони Аккардо. – Но Фрэнк Нитти к тому же предал моего отца. Как вы видите, у О'Салливанов есть что-то вроде семейной черты, – мы сводим счеты.

Все это промчалось в голове у Тони Аккардо: Ангел Смерти был преданным человеком из «семьи» Луни, жену и младшего сына которого жестоко убил Коннор Луни, и когда старый Джон Луни вступился зa сына, мафия поддержала его, поставив бизнес выше преданности. И Ангел Смерти со своим сыном, которому было одиннадцать или двенадцать лет, ездил по стране, грабя банки с вкладами банды и оставляя следы из мертвых мафиози, словно кровавые хлебные крошки.

Вот кто сидел напротив него: сын убийцы, который вырос и стал отчаянно смелым героем войны. Долгие годы Майкл Сатариано был подставным лицом, мирным человеком, на слово которого можно было положиться, кавалером Почетной медали конгресса, но Муни, черт возьми, нужно было взять и разбудить Майкла О'Салливана-младшего, спящего внутри добропорядочного управляющего казино…

Замечательно. Лучше не придумаешь.

– Почему ты мне об этом рассказываешь? – спросил Тони. – Я бы понял, если бы ты просто пристрелил меня, – я не отрицаю, что позволил Гьянкана натравить на тебя людей Бешеного Сэма.

Майкл едва заметно пожал плечами.

– Гьянкана обманул тебя. Ты думал, что это я убрал Бешеного Сэма.

– Но ты этого не делал.

– Нет. Послушай, я занимался этим много лет по собственной воле, и я понимаю, с какими акулами мне приходится сталкиваться. Со мной происходит что-то ужасное, но такова жизнь, которую я выбрал. И все же… если кто-то хоть пальцем тронет мою дочь Анну, я запихну ему в рот его член и яйца, а потомубью.