Книга Призрак Небесного Иерусалима - Дарья Дезомбре

– Расскажи мне о Минаеве, – попросил он Петю.

– Он Колин лучший друг. Ну, и мой тоже, – заявил мальчик с гордостью. И добавил, снова шмыгнув носом: – Был. Колька к нему ходил фильмы смотреть и книжки брал, про ниндзя. Это такие японцы.

– Я в курсе, – улыбнулся Андрей.

– Он нам даже еды давал – мама, когда в запое, забывает покупать, – сказал он с обезоруживающей улыбкой. – Мы ее прятали. Весело было. Потом еще однажды ходили в планетарий. В общем, Колька с Артемом дружил. Бегал к нему каждый день, ждал под дверью.

– А вчера? – поинтересовался Андрей, пытаясь не реагировать на крепкую «дружбу» между Минаевым и Колькой.

– И вчера. Он нам еды оставил, и Коля сказал: надо поблагодарить. И пошел. Меня он не берет, – с обидой добавил Петя. – Но я зато конфеты все съел, вот! – Петя вытащил из кармана горсть ярких фантиков.

– Мне нужно переговорить с твоим братом, – сказал, вставая, Андрей.

– Так он же не хочет! – удивился Петя.

– Ничего, я его уговорю, – пообещал Андрей.

– Ко-о-оля! – побежал с криком на кухню Петя, и оттуда донеслось неясное бормотание.

Андрей встал и сам прошел на кухню, где женщина с красными глазами и колтуном на голове мазала бутерброды маслом и поверх почему-то слоем майонеза.

– Отстаньте от детей, – сказала она Андрею, дыхнув на него перегаром. – Он же сказал, что ничего не знает!

– Коля! – не обращая на тетку внимания, позвал Андрей. – Я задам тебе только один вопрос: что ты видел вчера вечером? И если тебе нечего на него ответить, значит, мы никогда не найдем убийцу твоего соседа.

Коля молча отвернулся к окну.

– Идите, идите! – Мать оттеснила его к двери. – Валяйте! Выход сами найдете!

Андрей повернулся и вышел. Он мог бы настоять на том, чтобы допросить мальчишку, но на душе было муторно и – стыдно. Стыдно, что не вычислили педофила раньше. Но еще более стыдно – за эту сучью жизнь, в которой педофил становится лучшим другом одинокого мальчишки. Он вышел на улицу и закурил, думая, что Маша должна вот-вот подъехать.

Хлопнула дверь – из подъезда выбежал, явно торопясь в школу, Коля. Он прошел рядом под пристальным взглядом Андрея и, отойдя уже шагов на двадцать, вдруг обернулся и подбежал обратно к Яковлеву.

– Я никого не видел, – сказал Коля. – Но слышал. У него голос такой… тонкий. И он говорил очень странно… Вроде по-русски, а вообще ничего не понятно.

– Попытайся вспомнить, – попросил Андрей.

Коля нахмурился:

– Что-то про бесов, опачканных гноем и смрадом. Вы знаете, что такое «смрад»?

Андрей кивнул:

– Знаю. Плохой запах.

– А… – Коля понимающе кивнул. – Воняет, типа?

Андрей усмехнулся:

– Навроде того. – И добавил: – Думаешь, ты смог бы его узнать по голосу?

Коля важно кивнул:

– Смогу. Очень уж писклявый, будто его режут. Ну ладно, я пошел, а то в школу опоздаю!

Андрей провожал задумчивым взглядом маленькую фигурку: по-хорошему, не в школу ему надо, а к психотерапевту. И пообещал себе созвониться с парой знакомых медиков, что могли бы подсказать приличного доктора. Подъехала Маша, он открыл дверцу машины и притянул ее за руку, прижал к себе. Так они стояли, замерев, вжавшись друг в друга телами, пытаясь подпитаться остатками тепла. Но чувствуя, как с каждым разом выстужается душа. И дело тут не в казнях и даже не в неумолимости убийцы.

Дело в мире, который становится все страшнее.

Маша

Маша по очереди оглядела ребят, которых Анютин дал им в подмогу. Теперь они назывались следственная группа по делу «Мытарь», и Маша еще не избавилась от страха быть осмеянной за свои безумные идеи. Оттого всю часть, касаемую собственно «Иерусалима», она попросила рассказать Андрея. Почему-то в его изложении все безумное приобрело свою стройную логику, и никто и не думал смеяться, и даже не поднимал недоверчиво бровь: все слушали внимательно, а некоторые – так прямо все записывали, чем Машу несколько смущали. И более того – пугали. Как будто прежде, когда у преступника не было даже такого, абстрактного, следственного прозвища, он, несмотря на жутковатую конкретику убийств, был еще Машиным вымыслом. «Как вампиры или снежный человек, – подумалось Маше. – Если такого видит один – то он просто псих. Но когда группа серьезных мужчин на Петровке начинает конспектировать данные о нем под диктовку, значит, все серьезно».

– Я считаю, – продолжил Андрей, – что нам следует снова вернуться к первым жертвам: логично предположить, что хотя бы одна из них была знакома с преступником напрямую, вдохновила его на серию. Особенное внимание, думаю, нужно уделить Доброславу Овечкину: его отец – начетчик староверческой церкви в Басманном. А «Мытарства», как вы знаете, – и он усмехнулся, потому как был уверен в том, что никто из сидящих в этом кабинете, как и он, не имел об этом ни малейшего понятия, – является книгой староверческой. Да и сами староверы – люди религиозно одержимые. Вспомним хотя бы эту, боярыню Морозову… – И Андрей запнулся, поймав на себе Машин ироничный взгляд. – А теперь, – и тут Андрей сделал широкий жест конферансье, объявляющего новый номер, и Машина ироничная усмешка мгновенно растаяла, – стажер Мария Каравай расскажет нам про «профиль» преступника.

Маша нервно сжала в руке листки с заготовленными конспектами.

– Сейчас, – сказала она чуть дрожащим голосом, – я раздам вам таблицу с географическими точками, соответствующими убийствам. – Она передала пачку лысеющему оперативнику, сидящему от нее справа, и листки пошли «по рукам». – Что касается «профиля» преступника… Наш маньяк, очевидно, относится к типу «организованного» убийцы. Как вы знаете, данный тип характеризуются способностью контролировать свои желания, у них есть четкий план по выслеживанию и обольщению жертвы. – Она сглотнула. Все внимательно слушали. – В случае если план дает сбой, подобный убийца способен отложить его реализацию. Он социально адекватен. Скорее всего, живет с партнером. Возможно, физически нестабилен в семье и жесток. Мобилен географически. Следит за новостями. Возвращается на место преступления для того, чтобы следить за работой полиции. Водит крупную машину, в которой перевозит тела. – Маша остановилась, чтобы отдышаться, взглянула на Андрея. Тот стоял, опершись на стену, и смотрел на нее с нескрываемой нежностью. И почти материнской гордостью. Маша с трудом сдержалась, чтобы не улыбнуться ему в ответ, и перевела глаза на сидящих вокруг мужчин. – Я бы хотела вместе с вами последовательно пройтись по всем пунктам профилирования. Возможно, мы что-нибудь упустили.

– Думаете, это и правда поможет? – раздался тягучий голос за спиной у «седоватого». Поднялся молодой парень.

– Герасимов, – представился он. – На кой нам эта «Триада Макдональда»? Какая разница, страдал ли он энурезом в детстве, если сейчас он страдает намного больше на голову? Онанизм какой-то интеллектуальный, право слово! Нахватались на Западе!