Книга Отец Кристины-Альберты - Герберт Уэллс

Что следует им ответить? Я не Он… Я не Тот… как именно? Я не Тот, кем вы меня полагаете. Он несколько раз повторил это вполголоса.

— Чего-чего? — осведомился полицейский.

— Ничего. Идти еще далеко? — спросил Саргон.

Выяснилось, что совсем рядом — за углом. Саргон оказался в небольшой скудно обставленной комнате в обществе полудесятка очень приветливых, но слегка непочтительных полицейских. Тот, который сидел за столом, спросил его фамилию и адрес.

— Саргон, — сказал он. — Саргон Первый.

— А крещеное имя?

— Дохристианское, — сказал Саргон.

— То есть это, значит, и имя, и фамилия? — сказал вопрошавший.

— Да.

— Ну, а адрес?

— В настоящий момент не имею.

— Просто — где угодно?

Саргон промолчал.

— Случай для Гиффорд-стрит, — произнес голос у него за спиной.

— С памятью непорядок, или еще с чем-то, — сказал человек за столом.

— Как ни верти, Гиффорд-стрит.

Саргон поразмыслил.

— А что на Гиффорд-стрит? — спросил он.

— Больница, где тебе обеспечат покой и отдых.

— Но я хочу встретиться с судьей в открытом суде. У меня есть весть. Ни покоя, ни отдыха мне не надо.

— Тебе все растолкуют на Гиффорд-стрит. Бакстон, доставишь его?

— Но я совершенно здоров! Зачем мне в больницу?

— Так положено, — ответил полицейский из-за стола и занялся другими делами.

2

Непонятно! Почему больница? То, как обходилась с ним Сила, было странным, очень странным. Он должен был повиноваться Силе, должен был оставаться Саргоном. Тем не менее он предпочел бы бОльшую ясность.

Теперь он настолько ушел в себя, что, шагая рядом с полицейским Бакстоном, не замечал ни улиц, ни уличного движения, ни прохожих. Затем они оказались перед дверью в высокой стене, за которой виднелось несколько зданий. После чего они очутились в маленькой приемной, где дюжий привратник с землистым лицом, оглядев его, начал вполголоса переговариваться с полицейским. Затем они пошли через широкий двор и через высокие двери — в коридор, где стояли пустые носилки и две-три медицинские сестры в форме. Он вошли в маленький кабинете матовыми стеклами. Саргона попросили сесть на скамью у стены, пока кто-то куда-то звонил по телефону. Полицейский Бакстон маячил в коридоре, словно почти выполнил то, что ему поручили.

Вошел плюгавый человек с блестящими глазками и в сером костюме. Несколько секунд они с Саргоном молча смотрели друг на друга.

— Ну? — сказал плюгавый в сером костюме.

— Мое имя Саргон. Я не знаю, зачем меня сюда привели. Это больница? Так я понял. Но я не болен.

— Вы можете быть больны, не зная об этом.

— Нет.

— Мы просто хотим оставить вас здесь ненадолго, чтобы познакомиться с вами.

Саргон пожал плечами.

Появился очень крупный мужчина с преувеличенными плечами и большим, бритым, чрезвычайно самодовольным лицом. Рот широкий, узкогубый, серые рачьи глаза и густо напомаженные, полностью порабощенные рыжеватые волосы с армейской прядью, прилепленной ко лбу.

— Тяжелый вечерок, — сказал он. — Уже третий.

— Значит, полно, — сказал плюгавый в сером костюме.

— Не продохнуть, — сообщил дюжий. — Повернуться негде. Это он, что ли? — спросил он и указал на Саргона уголком рта, наклонив толстую шею.

— Это, — сказал плюгавый в сером Саргону, — мистер Джордан. Он вам покажет, куда идти и что делать.

Саргон немедленно ощутил инстинктивную антипатию к мистеру Джордану. Но послушно встал, так как его покорность Силе каким-то образом захватывала и это новое насилие. Мистер Джордан вложил в свой голос монотонную, масляную, фальшивую дружелюбность.

— Идемте, старина, со мной, — сказал он. — Мы вас уютненько устроим, если от вас хлопот не будет.

Они свернули за угол и начали подниматься по унылой каменной лестнице, которая сделала полный оборот, и вышли на площадку, где за дверями со стеклами начинался очень длинный темный коридор, освещавшийся единственной лампочкой где-то в отдалении. И тут Саргон внезапно понял, что уже далеко-далеко позади него остался внешний мир свободы, улиц, горящих фонарей, появляющихся и исчезающих людей и вещей, бесконечных случайных встреч, событий и картин жизни, в который его послала Сила, а впереди ждет темное, тесное, страшное. Почему он должен добровольно отвернуться от великого внешнего мира, который он явился спасти? Он отступил на шаг от Джордана и повернулся лицом к нему.

— Нет, — сказал он. — Я не хочу идти туда дальше. Не желаю. Мне надо вернуться. Созвать учеников и сделать еще очень многое.

На полной луне джордановской физиономии появилось недоверчивое изумление, перешедшее в ярость.

— Чего? — вопросил он. Сделал гигантскую паузу после «чего», а затем выпалил: — А ну без штучек, старый хрыч! — Его огромная красная лапа вцепилась в плечо Саргона. Узкие губы растянулись, зубы оскалились, глаза выпучились еще больше. Схватил он не для того, чтобы удержать, а чтобы стиснуть, защемить, смять, и почти сомкнул пальцы между мышцей и костью. Саргон посмотрел на него расширившимися глазами и невольно вскрикнул от боли.

Хватка ослабла от резко болезненной до просто неприятной, и огромная физиономия приблизилась к лицу Саргона. Стало ясно, что мистер Джордан ублажал себя сыром и какао.

— И думать не смей, дурень старый! И думать не смей, чтоб тебя! Что да как, а тут и думать не смей. Ты же соображаешь, что я тебе говорю. Понял? Ты тут делаешь, что тебе говорят, и никаких! Что тебе говорят, то и делаешь. Ты постарайся, чтоб никаких хлопот, и я буду по-хорошему. Но если за штучки примешься, тут уж на Бога уповай. Понял?

И он снова стиснул плечо Саргона.

— Дошло?

Синие глаза словно бы ответили «да».

— Вот сюда по коридору, чтоб тебе пусто было! — сказал мистер Джордан.

Расстроенный, недоумевающий, но еще не сломленный Саргон был отведен в сырую захламленную ванную, в которой сломанный стул, лужи на полу, большие мокрые пятна на стене и смятые полотенца в углу словно бы указывали на недавнюю схватку. Там его заставили раздеться, окунуться в еле теплую ванну, вытереться полотенцем, которым кто-то уже пользовался, надеть серую ночную рубашку сомнительной чистоты, серый, почти дерюжный халат, откровенно грязный, и пару шлепанцев, размера на два больше его ноги, и в этом одеянии мистер Джордан, несколько умиротворенный послушным и быстрым исполнением его приказов, отвел Саргона в палату, где ему предстояло провести ночь.

Появился рыжий человек с очень светлыми ресницами.

— Вот он, мистер Хиггс, — сказал мистер Джордан.