Книга Век одиночества - Валентин Леженда

Парень окончательно запутался. Не может же быть так, чтобы один мужчина нуждался сразу в двух женщинах, не в силах кого-то выбрать. В Кайсе его привлекала неповторимая, изысканная, породистая красота, необычности и та тайна, которая постоянно ее окружала. Ну а что касается Лии… Лаури прислушался к себе. Она тоже по-своему красива, но иначе — более обыденной, земной, даже животной красотой. Неужели все дело лишь в жалости и воспоминаниях о былом? А может, Лия права, и все дело в нем самом? Если бы он вовремя спохватился, если бы повел себя иначе… Любовь или милосердие, помноженное на чувство долга? Разве это не одно и то же?

Ответа не было.

Изнуренная всеми бедами, свалившимися на ее хрупкие плечи, и совершенно обессилевшая, Лия наконец заснула. Краски рассвета нежно ласкали ее заострившееся лицо, на которое наконец-то снизошли умиротворение и покой. Осторожно подойдя к стулу, Нурминен уселся напротив, внимательно вглядываясь в расслабленные черты. Неожиданно женщина проговорила что-то во сне, по-детски беспомощно улыбнувшись, и эта улыбка стоила всего прожитого им дня…

* * *

— Янни? — Лэйхо невольно сделал шаг вперед и сразу понял, что ошибся. Но до чего же госпожа Саари была сейчас похожа на его покойную жену!

— Антти? — учительница испуганно уставилась на оружие в его руках. — Вы уже вернулись?

— Как видите, — буркнул комиссар, смущенно пряча пистолет в кобуру.

Он был крайне раздосадован тем, что Ирна увидела его в столь нелепом виде (ну да, мы, герои и завсегдатаи газетных передовиц, всегда врываемся в собственный дом с оружием наготове!), и тем, что застукал ее при неблаговидных обстоятельствах. Рыться в ящиках чужого стола — дело, недостойное приличного человека, а уж тем более педагога. Но, наверное, больше всего Антти злился, что назвал учительницу дорогим для себя именем.

— Вот, — смущенно поправила волосы та, вставая из кресла. — Проведала сегодня Ниссу и слегка задержалась. Девочка немного приболела, закапризничала, что не хочет спать одна. Чего-то боится…

— Надеюсь, ничего серьезного? — обеспокоился отец, приближаясь к столу. Все прочее тут же вылетело у него из головы.

В нос ударил сладковатый запах духов. Даже слегка закружилась голова.

— Нет-нет, ничего страшного, обычная простуда, — женщина успокаивающе положила ему руку на плечо.

Так просто, по-домашнему, что у Лэйхо сжалось сердце. Он едва сдержался, чтобы не схватить Ирну в объятия. По-видимому, его волнение передалось и ей: госпожа Саари убрала руку и испытывающе заглянула Антти в глаза:

— Что-то случилось?

— Да, случилось… — Антти замялся. Он не знал, как учительница воспримет его просьбу, на первый взгляд — совершенно дикую. — Вы могли бы срочно покинуть столицу?

На лице Ирны не дрогнул ни один мускул.

— Насколько срочно? — только и спросила она ровным голосом.

— Хорошо бы прямо с утра. Сейчас я провожу вас домой, вы соберетесь, и…

— О, не беспокойтесь. Тут ведь недалеко.

— И еще… Не могли бы вы и Ниссу прихватить с собой? Это ненадолго, всего на пару дней. Пока все уляжется. Разумеется, все расходы за мой счет…

Она прервала его речь, положив горячую ладонь Антти на уста. А потом встала на цыпочки и коснулась пересохшими губами его небритой щеки.

— А ты?.. — еле слышно спросила Ирна, отстраняясь. — Ты приедешь к нам?

— Да, — Лэйхо задохнулся от переполнивших его чувств. — Да, непременно… Как только смогу. И никогда больше не оставлю вас одних…

* * *

Сирена патрульной машины вывела Нурминена из задумчивости. По противоположной стене скользнул длинный язык красного света. Автомобиль пронесся где-то внизу, подвывая, словно смертельно раненное животное.

Все еще было утро. Лия по-прежнему спала, ее дыхание было глубоким и ровным.

— Лия… — тихо позвал Лаури.

Женщина вздрогнула.

— Лия, проснись!

Она открыла глаза и, повернувшись, непонимающе уставилась на него. Затем, наконец узнав, смущенно улыбнулась:

— Привет! Я долго спала?

— Часа четыре, — прикинул Лаури.

— Ох, а казалось — только минуту назад закрыла глаза! — взгляд женщины вновь стал испуганным. — Слушай, я ведь могу пожить здесь какое-то время?

— Разумеется, оставайся столько, сколько нужно.

— Спасибо!

— Что ж, теперь, когда ты успокоилась и отдохнула, не хочешь ли рассказать мне свою историю? Как ты ухитрилась перейти дорогу «Проклятой тысяче»?

— Я случайно стала свидетельницей страшного преступления… Молодчики из «Тысячи» прямо у меня на глазах забили палками семейную пару вместе с пятилетним ребенком. Не знаю, чем провинились эти несчастные, зато знаю точно, что они не были «клеймеными».

— Ты уверена? — встревожился молодой человек. — «Проклятые» убили трех пандейских граждан?

— Да, причем все произошло в довольно благополучном районе.

— Просто не верится!

— Тем не менее, это факт. Они не люди, а взбесившееся лютое зверье! Я заявила о случившемся в Департамент Безопасности, но там меня и слушать не стали! — лицо Лии исказил гнев. — Еще бы, какая-то паршивая «отверженная» смеет возводить поклеп на истинных патриотов Пандеи! Даже пообещали завести на меня дело за намеренную клевету и бросить в тюрьму, если я не уймусь. А тем же вечером за мной пришли активисты «Тысячи»…

Нурминен принялся взволнованно мерить комнату шагами. Ситуация и впрямь серьезная: с «проклятыми» шутки плохи! Что-то они совсем уж распоясались в последнее время. Неужели грядут серьёзные потрясения? Не очередной ли заговор, не приведи Мировой Свет!

— Значит, ты в двойной опасности? Тебя ищут и «Проклятые», и безопасники?

Лия села на кровати и ответила вопросом на вопрос:

— Ты поможешь мне?

— С радостью, но что я могу сделать? Вряд ли мое свидетельство в твою защиту как полноправного гражданина будет иметь вес в суде. И потом, того парня ты, как ни крути, убила. Убила гражданина, да еще и из пистолета!

— О каком суде ты говоришь? Нет, единственное спасение для меня — как можно скорее покинуть Пандею!

Лаури ошеломленно уставился на нежданную гостью.

— Но как это возможно?

— Существует один способ… — медленно, словно не была уверена, стоит ли вообще говорить, начала женщина. — Тайный канал… переправки людей… за Защитную Стену. Нужно только раздобыть пропуск… он называется «Золотой билет»…

— Я ничего не знаю об этом, — молодой человек потер руками отекшее от постоянного недосыпа лицо. — Зато знаю, что за подобные разговоры можно в двадцать четыре часа оказаться в газовой камере «Веселого эскадрона».