Книга Век одиночества - Валентин Леженда

Теперь этот час настал.

* * *

Было четыре часа утра. Нурминен в растерянности бродил у подъезда, рассматривая пустую, окутанную сизым смогом улицу. Небо нездорово серело. Пахло гарью и тяжелым неприятным запахом переработанного масла. Лаури уже собрался вернуться в общежитие, как неожиданно его окликнула молодая клейменая женщина в поношенном рабочем комбинезоне, вышедшая из-за ближайшей кабинки для самоубийств. Она показалась парню смутно знакомой. Он присмотрелся, и…

— Лия? Ты?

— Значит, все-таки узнал, — женщина облегченно вздохнула.

— Что ты тут делаешь?

— Да вот тебя жду.

Нурминен взял женщину за руку и только тогда увидел, что в другой она сжимает черный жетон для кабинки.

— Правда? А по-моему, ты собиралась…

— Это мое личное дело! — старая знакомая резко вырвала кисть, собираясь уйти.

— Постой!

Женщина остановилась.

Худая, бледная, она неуверенно топталась на грязном тротуаре, пряча глаза. Казалось, Лия ничуть не изменилась. Точно такой Лаури встретил ее несколько лет назад.

Поначалу Лия относилась к нему недоверчиво, приняв его за одного из агентов Департамента Благополучия. Они специально выслеживали клейменых женщин, вступающих в близкие отношения с пандейскими гражданами, не являясь официально зарегистрированными проститутками. Любовь между отверженными и гражданами была строго запрещена законом, и наказание для нарушителей было только одно — насильственное изгнание из страны. Когда, наконец, Лия поверила, что Нурминен не провокатор, то полностью раскрылась перед ним, и он был счастлив почти так же, как сейчас, с Кайсой. Потом Лия без предупреждения исчезла на несколько месяцев, чтобы снова появиться в жизни Лаури как ни в чем не бывало. И так происходило несколько раз, пока женщина не пропала окончательно и, как он уже думал, безвозвратно.

— Где же ты была все это время?

Лия зябко передернула узкими плечами:

— А разве тебе не все равно? Ты ведь даже не пытался меня найти…

Нурминен в замешательстве смотрел на бывшую подругу. С одной стороны, она была права, с другой — права только отчасти. Первые два раза он не находил себе места, обзванивал морги и больницы, писал заявления в полицию, а когда Лия появлялась — устраивал подруге форменный разнос. Потом успокоился и финальное исчезновение женщины воспринял если не с облегчением, то вполне философски. Требовать от нее объяснений или пытаться усовестить было то же самое, что пытаться призвать к порядку бродячую кошку.

«Как просто спасти чью-то маленькую, никчемную жизнь! — думал Лаури в смятенных чувствах. — Уйди я домой пораньше, и Лия, скорее всего, была бы уже мертва, превратившись в горстку серого пепла. А сейчас она стоит передо мною, живая и невредимая. Но такая ли уж невредимая?..»

— Пойдем ко мне! — предложил он.

— А где ты сейчас живешь? Далеко от этого места?

— Да мы стоим прямо напротив моего подъезда.

— Постой! — глаза Лии широко раскрылись. — Ведь это общежитие для отверженных?!!

— Ну да!

— Но ведь ты не клейменый?

— Слушай, выбрось это из головы! Идешь или нет?

Женщина быстро кивнула.

* * *

Дома явно был кто-то посторонний. Лэйхо почувствовал это, едва переступив порог. Вытащив из спрятанной под мышкой кобуры пистолет, комиссар осторожными шагами пошел по коридору.

Заглянул к дочке. Нисса, как всегда, укутавшись одеялом по самый нос, мирно сопела на диванчике. Кроме нее, в комнате никого не было.

И то ладно! У отца немного отлегло от сердца. Одной проблемой меньше. А то, кроме всего прочего, он себе уже такого навоображал…

На кухне, в ванной и туалете вроде тоже никого.

Оставалась его собственная комната.

Из-за неплотно прикрытой двери в коридор падала узкая полоска света от настольной лампы. Кто-то сидел у него за столом и рылся в бумагах.

Пошарив рукой по стене, комиссар нащупал выключатель и щелкнул им. Человек в кресле у стола вздрогнул и повернул голову…

* * *

Казалось, как только Лия пересекла порог квартиры Нурминена, ей сразу стало легче. Глотнув воды из-под крана и умывшись, женщина, не обращая внимания на хозяина, скинула комбинезон и блаженно вытянулась на кровати:

— Я не спала несколько суток!

— Что же с тобой случилось? — Лаури осторожно присел рядом. Положил ладонь на ее руку, пытливо заглянул в глаза, не слишком-то рассчитывая на ответ. И тем неожиданее было услышать:

— Меня пытались убить!

— Что?! Кто? Бандиты? Агенты Департамента Благополучия?

— Если бы… — Лия грустно усмехнулась. — Эти люди называют себя «Проклятой тысячей». Они выследили меня и заставили написать признание, в котором говорилось, что я — клейменая, страдающая грязной неизлечимой болезнью шлюха, которую следует немедленно уничтожить в целях общего оздоровления нации.

— Как же тебе удалось уцелеть?

— Я убила одного из них.

Лия перегнулась через кровать и, подобрав комбинезон, вытащила из кармана маленький тупоносый револьвер.

— Вот из этого. Сделала ворвавшемуся в мою квартиру ублюдку небольшую дырку между глаз!

— Откуда у тебя оружие?

Женщина не ответила, старательно отводя глаза.

— Хорошо, можешь не говорить. Но почему ты, избавившись от убийцы, решила сама закончить его работу?

Отшвырнув револьвер на пол, Лия обняла худые колени, мрачно посмотрев на Лаури. Ее глаза были совершенно неживыми.

— Потому что не вижу смысла… жить… дальше… Я никому не нужна… Я уже давно мертва, просто не замечаю этого.

— Это неправильно! — с уверенностью проговорил парень.

— А кто ты такой, чтобы судить? — болезненно скривилась «отверженная».

— Когда-то я был твоим мужчиной, помнишь?

— Верно, «когда-то». С тех пор многое изменилось.

— Пусть так. Но я все равно не хочу, чтобы ты закончила… так. Ты мне до сих пор небезразлична!

— Ну да! — женщина горько усмехнулась, в уголках ее глаз заблестели слезы. — Где же ты был раньше?..

Спрятав лицо в коленях, Лия задрожала, сотрясаемая отчаянными рыданиями. Лаури еще ни разу в жизни не видел, чтобы кто-то так плакал. Более того, он никогда не думал, что в жизни может быть такая абсолютная безысходность.

— Что ты… успокойся… — он крепко обнял ее за плечи. — Теперь все будет хорошо. Со мной ты в безопасности. Здесь тебя никто не посмеет тронуть.

Но женщина, поглощенная своим горем без остатка, то ли не верила ему, то ли просто не слышала.