Книга Время жизни - Роман Корнеев

Трое охотников на привале. Только охота тут ведется не на пернатую дичь, и кто из двух сторон окажется в результате добычей, еще ой какой вопрос.

Миджеру вдруг резко расхотелось держать колпак гермошлема раскрытым. И участвовать в этих расслабленных посиделках тоже.

В этом всем было что-то жуткое. Может, там, за рекой, ничего и нет, может быть, они зря притащились в такую глушь, но враг же не придуман, он не является плодом чьего-то воображения, он реален, и пусть именно их группе не суждено сегодня его повстречать, кто-то сегодня обязательно будет сражаться и гибнуть.

Миджер снова поднял глаза к небу. Если у какого-то из соседних сквадов завяжется бой, они узнают об этом без всяких средств связи, которая все равно отключена. На этом небе займется мерцающее кроваво-красное гало дальних огней. И это будет второй за сегодня закат.

Миджер облокотился о ближайший кривой ствол, сдвигая вперед тяжелый корпус импульсного ружья. Чувствительные перчатки пробежали по чуть теплому на ощупь корпусу, слегка касаясь сенсорных участков. Манипулятор ловко перехватил игрушку, так что даже легкое покачивание рук из стороны в сторону повторялось раструбом и решеткой системы выведения. Миджер не успевал даже понять, это его сознание управляет этими механизмами или они сами предугадывают, что нужно сделать. Или даже… сами командуют им.

Бред, это просто бред. Человеком нельзя управлять. Его воля останется сердцем тонкого механизма, что окружает Миджера. Ни один механизм не станет над человеком, потому что так он неминуемо станет его врагом.

Миджер вскинул орудие, прицелясь куда-то в пустоту. Не так, все не так. Ствол послушно опустился, убираясь за спину.

– Ты, Мидж, я смотрю, совсем запутался.

Капрал и навигатор-инженер продолжали беззаботно сидеть на клубящейся звуковыми волнами траве, словно это была не боевая операция, а так, пикник на обочине Галактики.

– Я не боюсь, если вы об этом.

Они переглянулись.

– Никак нет. Я вот об этом. – Перчатка неопределенно помахала вокруг. – Ты не понимаешь, что ты тут делаешь.

– Я проводник.

– Это я должен сказать, что ты проводник. А ты это должен понимать. Ты часть команды, часть нашего сквада, пусть временная, но ничуть не менее важная. Ты же сейчас стоишь тут, как будто ждешь приказа, любого, лишь бы дали. Чтобы не стоять, а что-то делать.

– Я вас не понимаю.

– Мидж, у нас есть цель. Задача. Нам нужно думать только о ней, не о прошлом, не о будущем. Только о ней.

Миджер обернулся в лес, а потом снова посмотрел на капрала.

– Я понял. Буду думать. Только о ней.

– Вот и молодец.

Капрал подмигнул Миджеру и еще более расслабленно отвалился в сторону.

– Ты знаешь, это обычное дело. Молодежь боится бояться. Она думает, что это важно. Быть бесстрашным. Это совершенно не важно. Ты отказался принять скорч, видимо, думая о чем-то своем. Это нехороший признак, парень. Хотя зря засомневался. Твой гермокостюм принудительно вколет тебе все, что потребуется, за полсекунды до того, как ты начнешь паниковать. И не смотри на меня так, мы не имеем права рисковать сквадом ради мальчишки с расшатанными нервами и гипертрофированным самолюбием. Ты же боялся не их прилета, – капрал кивнул в темноту, – а нашего, нашего прибытия. Кто мы такие, по-твоему? Захватчики? Колонизаторы?

– Нет. Я все понимаю. Сознанием. Душой не могу.

– Ничего, еще поймешь. Даст бог…

– Вы верующий?

– Да нет… это просто присказка такая.

С этими словами капрал захлопнул забрало гермошлема, оставшись в той же расслабленной позе, словно разом потеряв всякий интерес к собеседнику.

Однако Миджеру разговор показался не таким уж отвлеченным, было в этом напоказ расслабленном диалоге что-то, очень волновавшее командира сквада. Только он этого не хотел показывать. Что вообще скрывается за этими бездумными шутками, каменными физиономиями, холодными глазами. Миджер пытался понять и не мог.

Он всегда считал солдат регулярной армии смертниками, уже как бы и не живущими, готовыми к счастливо мгновенной или люто медленной смерти. Они спят, едят, при возможности совокупляются, совершают иные физиологические отправления. Но по приказу встают обратно в строй и стройными (идиотский каламбур) рядами идут на заклание ради людей, которых либо никогда не видели, либо любили всю жизнь, но больше ведь никогда не увидят!

Сквад, с которым повезло столкнуться Миджеру, не желал укладываться в эту схему. Где марширующие яростные колонны, где смех в лицо врага. Они смеялись друг другу, а со внешним миром вели себя абсолютно нейтрально, воспринимая врага скорее его частью, нежели собственно врагом.

Это было непостижимо. Для них скорч и правда был не наркотиком, убивающим страх, он был лишь подспорьем напряженным нервам, лишним питанием подкорке, складывающей рефлексы техники и органики в единое целое, отправляя через нейроконтур подконтрольную единицу боевой силы в бой.

А еще они вовсе не рвались умирать, и словно даже не рассматривали всерьез возможность умереть здесь и сейчас.

Показалось какое-то движение. Все трое разом вскочили, распластываясь вдоль изготовленных к бою стволов. Коротко пискнули взводимые пусковые последовательности. Миджер с удивлением понял, что сам справился с ситуацией ничуть не хуже своих товарищей. И даже не дал волю нервам. Обыкновенное дело, кто-то идет.

Сонарная сетка расцветилась вспышкой зеленого огня. Это был свой. Короткая строчка идентификатора. Эл.

Двигался он быстро, но без спешки, будто всю жизнь по ночным лесам прогуливался. Основной ствол покачивался у него в руках, но ему скорее просто было так удобнее, нежели была какая-то необходимость в непосредственном применении оружия.

– Капрал.

– Примар.

– Ситуация: форсировали реку, – только тут Миджер заметил на гермокостюме Эла специфическое эхо резонирующих на водяной пленке звуковых волн, – выставили охранение, осмотрели два грота, чисто. Нужно выдвигаться остальной группой, не растягиваться.

– Косвенные указания присутствия врага?

– Ноуп, анализаторы молчат.

– Можно подождать рассвета, время еще терпит. Мы прошли почти по радиусу, если начать движение с пяти ноль-ноль…

– Капрал, я говорю – двигаться сейчас. Ночью – преимущество.

– Что толку, если мы на них наткнемся?

– Ничего. Если мы выйдем вплотную, шансов, верно, мало.

– Ок, иди, тагретпоинт – ближний берег. Боковые двойки остаются на местах.

Эл молча кивнул, обрывая цветовое мерцание визуализации канала.

Шаг-другой, и он уже сливается со все более мутнеющим, теряющим структуру предутренним звуковым фоном. Маяки почти не прорывались сюда сквозь влажный воздух. Только инфразвуковые багровые эхопятна рябили на крупных препятствиях.