Книга Невиданные чудеса Дивнозёрья - Алан Григорьев

охотничий раж:

— Никому не позволю мои яблони обгладывать!

— Они не твои.

— Уже почти мои. И вообще — они в Дивнозёрье растут? В Дивнозёрье. А я за край родной во как душой болею! — коловерша ударил себя лапой в грудь.

Заяц вздрогнул и заозирался по сторонам. Наверное, услыхал, как Тайка с Пушком перешёптывались.

— Ты что, не наложила чары тишины? — зашипел коловерша.

— Так ты не сказал. Кто тут детектив?

— Я думал, сама догадаешься. А ещё ведьма!

И пока Тайка думала, то ли возмутиться, то ли начать оправдываться, Пушок взмахнул крыльями и с воинственным «мр-р-рияу» бросился на врага. Да так удачно спикировал, что плюхнулся косому прямо на загривок, вцепившись в шкуру всеми когтями.

Заяц заверещал и рванул прочь — только пятки засверкали.

— Я дефжу его! Дефжу-у-у! — Коловершу мотало, как ковбоя на родео, поэтому, кроме когтей, он решил помочь себе и зубами.

Миг — и они уже скрылись из виду.

— Подумаешь, про чары забыла… — пробурчала Тайка, вылезая из кустов и отряхиваясь от снега. — Хорошо, что я голову дома не забыла. Ещё и пуховик порвала… М-да, сегодня явно не мой день.

Она решила пойти по заячьему следу. Благо тот был чёткий. Так, шаг за шагом, Тайка вышла из сада на накатанную дорогу, потом, петляя, свернула в поля. Ух и сугробы тут!

Идти стало тяжело. Вроде не так много прошла, а ноги уже заныли и дыхание сбилось. Вдобавок на небо набежали тучи, посыпался мелкий снежок. Вот-вот спустятся синие сумерки и потеряется заячий след.

— Пушо-о-о-ок! — покричала Тайка, но никто не отозвался.

Чтобы унять тревогу, она стала рассуждать вслух:

— Ну и где теперь искать этого негодника? Может, он уже давно пьёт чай в компании Сони и Безумного Шляпника, а я тут мёрзну, как дура? — вырвавшийся смешок получился каким-то невесёлым.

Но Тайка продолжала себя успокаивать: всё будет в порядке. Пушок немного погоняет по окрестностям и вернётся, напугав косого, чтобы тот больше не осмелился лезть в сад к тётке Дарье. Но больше всего её удручало — она не сразу подобрала верные слова — чувство ускользнувшего из-под носа чуда. Пушок оказался прав: заяц-то был волшебный. Зря она не верила…

— Гуляешь, красна девица? Али потерялась?

От неожиданности Тайка вздрогнула: собеседник вырос словно из-под земли. Точнее сказать, из-под снега. Мальчишка, на вид — её ровесник. Белобрысый, волосы собраны в хвост, а по бокам висят прядки. Уши острые или нет? Не видно.

— А ты чего без куртки бегаешь? — ахнула она. — Давай я тебе хоть пуховый платок дам. Только потом верни. Это бабушка вязала, мне на память оставила.

Мальчишка удивлённо вскинул белёсые брови, но платок взял.

— Ты никак из Дивнозёрья, девица?

— Угу, — Тайка приподняла ворот пуховика. — Ты тут не видел… как бы тебе объяснить… В общем, кого-нибудь странного?

— Тебя, — хохотнул мальчишка. — Ты, случайно, не из тех, кто зимой по полянам подснежники ищет?

И тут Тайка догадалась, кто перед ней. Ну, почти.

— А у тебя, случайно, нет ещё одиннадцати братьев?

Мальчишка аж зааплодировал.

— Ишь ты, верный глаз! Ведьма, что ль?

— Ага, ведьма. А ты — братец Март?

— Не угадала — Январь я.

— Э-э-э, что-то не похож. И разве твоё время не миновало? — насторожилась Тайка.

— Ну а каким ты меня представляла? — мальчишка, лихо подбоченившись, подмигнул.

— Ты только не смейся. Думала, ты такой почтенный старец с бородой до пупа. На Деда Мороза похожий, только суровый.

Январь всё-таки рассмеялся: заливисто, не обидно.

— Многие таким меня и увидят, коли захочу показаться. Но только не ты.

— Это потому, что я — ведьма? — Тайка задрала нос. Ну а что? Приятно же, когда можешь видеть то, что другим не дано.

— Нет, дурёха! Это потому, что ты родилась в январе. Небось, говорили тебе в детстве, что ты слишком серьёзная и рассудительная? «Маленькая взрослая» — что-нибудь в этом роде.

— Говорили, — кивнула Тайка. — Раньше было приятно. А теперь… даже не знаю. Наверное, я и правда стала взрослой. Пушок сегодня сказал, что я ворчу, как Никифор.

— Вот и мне говорили. А как не быть серьёзным, когда с тебя год начинается? Большая ответственность, между прочим. Но порой я позволяю себе дурачиться. Это вообще всем полезно. Я бы на месте ваших человечьих докторов каждому такой рецепт выписывал: хорошенько дурачиться минимум раз в неделю. В качестве скукопрофилактики.

— Это ты здорово придумал, — улыбнулась Тайка. — Скукопрофилактика! Я запомню. Обещаю, что буду дурачиться иногда.

— Вот и умница, — вдруг Январь натянул ей на нос шапку. — Оп! Проверка на унылость!

И Тайка рассмеялась от души. Ей всё больше нравился этот проказник-Январь. С ним было весело и легко. Но кое-что всё же не давало ей покоя.

— Ты так и не ответил, что ты здесь делаешь? И где братец Март?

— Я бы и сам хотел знать, где он шляется, — насупился Январь. — От работы отлынивает, понимаешь? А я — подменяю… ну и заодно ищу этого бездельника.

— А почему именно ты?

— Ну а кто самый ответственный? — Январь развёл руками. — Так что прости, красна девица, но, пока братец не соизволит делом заняться, будет у вас морозно да снежно. Я по-другому не умею.

— Погоди-ка… а когда в январе оттепель случается, это что?

— А это братец прогулы отрабатывает. Но я такое редко дозволяю. Я ж этот… как у вас там говорят? Трудоголик, во! Работаю и за Марта, и за Апреля иногда… А вместо благодарности одни укоры от людей слышу.

Тайке стало его жаль. Она пообещала себе больше не сетовать на холодные весенние дни.