Книга Эхо чужих желаний - Мейв Бинчи

ни крошечных остроконечных ножек.

Сюя выглядела очень-очень старой. Ее восточное лицо напоминало лицо бедной китаянки или филиппинки, которая протягивает прохожим чашу для подаяний. Подобные лица встречаются в миссионерских летописях. У Сюи была землисто-серая кожа и прямые волосы, стянутые в хвост, как у Анджелы. Она носила бесформенное платье и длинный выцветший кардиган. Анджела не поверила, что перед ней Сюя. Должно быть, Сюя ждет внутри и скоро выйдет, а за детьми тем временем присматривает ее старшая подруга.

Худая усталая женщина улыбнулась:

– Добро пожаловать, Ан-дже-ла… Добро пожаловать. Очень любезно с твоей стороны проделать долгий путь, чтобы повидать свою семью.

Сюя вышла из тени на солнечный свет, улыбнулась брату, потом сестре. Благодаря яркой, бодрой улыбке старое худое лицо выглядело не таким измученным и обреченным. Шон смотрел на жену с восхищением. В этот миг Анджеле показалось, что она все поняла. Шон не вынес одиночества. Бедный глупый дурачок страдал от одиночества на чужбине, а Сюя была к нему добра. Она была первой, кто проявил доброту и сердечность. Вот в чем дело. Легче от этого не стало, но теперь у Анджелы появилось хоть какое-то объяснение.

– Привет, Сюя, – поздоровалась Анджела.

Каждое слово давалось ей с трудом, но она заставляла себя говорить.

– Рада с тобой познакомиться. Ты представишь меня детям?

Повисла пауза. От Анджелы ожидали более теплых слов. Шон, вероятно, превознес сестру до небес, описав как красивую, великодушную и блистательную, точно так же как он превозносил в разговоре с Анджелой это унылое создание.

– Это Лаки, – сказала Сюя.

Малышка вертела полными ручонками, как ветряная мельница, пытаясь удержаться в вертикальном положении.

– Привет, Лаки О’Хара.

Когда все перестали обращать на Дениса внимание, он понял, что ему ничего не грозит, и подошел ближе.

– Я Денис, – признался мальчик.

– Я так и знала. Поняла это, как только тебя увидела.

Того, что случилось, уже не изменишь. Лучше прогнать мечту о том, что отец Шон вновь обратится к Богу, а его семья в одночасье окажется в далекой Японии. Жена и дети останутся с Шоном навсегда.

Анджела каждый день возвращалась на поезде в Рим. Шон был прав, гораздо проще было остаться на ночь, но Анджела решила придерживаться собственных слов, чтобы ее первый визит не выглядел как проверка. Иначе семья Шона могла подумать, будто им надо пройти некое испытание, чтобы гостья не уезжала. Анджела привозила игрушки и нелепо разукрашенные коробки со сладостями. Лаки сидела у нее на коленях, а Денис спрашивал, почему она не говорит по-японски или хотя бы по-итальянски. Сюя обычно молчала.

В четверг у Шона была назначена встреча с двумя священниками, знавшими иные, более эффективные способы добиться решения по его делу. Шон всерьез надеялся, что священники подскажут ему, в каком направлении двигаться. Анджела сказала, что приедет в Остию как обычно. Это был всего лишь третий визит, но уже сейчас ее пребывание на вилле казалось естественным. Анджела даже обрадовалась, что Шона не будет дома. Возможно, Сюя разговорится и выразит те мысли, которые Шон ей приписывал. Японка вела себя очень тихо, и Анджела с трудом верила в то, что она была автором философских заявлений, пересказанных Шоном. Сюя не произносила ни слова в присутствии Анджелы, подавала на стол скромные салаты и пасту, словно служила горничной, и сидела чуть в стороне, пока все ели. Но без Шона Сюя поневоле заговорит.

Сначала Сюя покорно позволила юному Денису поболтать с тетей, но Анджела положила этому конец. Она попросила Дениса найти для нее в саду листья десяти разных видов – по одному листу для каждого вида – и разложить их на бумаге, чтобы затем подписать их названия. Довольный Денис ушел выполнять задание. Лаки играла с толстым итальянским малышом примерно ее возраста. Женщины были предоставлены сами себе. Сюя, казалось, поняла это и сидела, сложив на груди руки, ожидая, пока Анджела заговорит.

Это было трудно, потому что Анджеле пришлось долго обо всем расспрашивать. Сюя послушно отвечала. У нее было три брата и две сестры. Ее мать умерла, а отец снова женился. Да, им нравилась его новая жена, но теперь отец жил с родственниками новой жены, и дети редко его видели. Шон нравился ее семье. Нет, они не задумывались о том, что он был священником. И по-прежнему остается священником, по словам Анджелы. Нет, они относились к его сану как к работе: к примеру, Шон преподавал, когда был священником, и он все еще преподает. Раньше он был холост, а теперь женат на Сюе. Это было так просто.

При тщательном допросе выяснилось, что Сюя знает о ряде осложнений. Она сказала, что служение Богу – это великое дело, которое похоже на брак с церковью. Церковь освободит тебя, если ты обретешь высшее счастье. Но этот путь сопряжен со множеством формальностей. Вот почему они здесь, вот почему Шон снова отправился в Ватикан, куда ездил изо дня в день.

Нет, разумеется, для Сюи процедура лишения сана не имела ни малейшего значения. Но это важно для Шона и поэтому стало важным для нее тоже. Она хотела, чтобы это произошло, на радость Шону. Тогда они бы смогли жить дальше.

Анджела ступила на минное поле и продвигалась вперед очень осторожно. Где бы они хотели провести остаток жизни? Сюя толком не знала. Разумеется, они любили Италию. Любой, у кого есть дети, был бы рад побывать здесь, ведь итальянцы обожают детей. А потом? Наверное, Шон захочет преподавать в школе. Он очень умный и хорошо преподает. Он бы предпочел преподавать и жить при школе. Тогда в ту же школу пошел бы Денис, а для Лаки они бы нашли школу по соседству.

И где должна находиться эта школа? В Италии, Японии или где-то еще? Сюя не знала, где именно, но, безусловно, где-то в Ирландии. Она не была уверена, понимает ли это Шон, но, конечно, это должна быть Ирландия.

Тогда Анджела рассказала Сюе об Ирландии и Каслбее. Сюя ни разу ее не перебила, как Шон. Сюя не выдвигала громогласных опровержений и утверждений о том, что мир изменился. Она словно слушала сказку о далекой стране и безоговорочно верила Анджеле, потому что та говорила о своей земле. Сюя молчала во время рассказа о поиске денег на рукоположение Шона, о триумфе на его первой мессе, а затем на его первой мессе в Каслбее, а также о возвращении Шона семь лет назад на похороны отца. Сюя выглядела такой безучастной, что Анджела задалась вопросом, поняла ли японка хоть что-нибудь из ее рассказа. Анджела пыталась объяснить, что мнение и слова римского духовенства ничего не значат дома в Ирландии – вне зависимости от