Книга Дом для Пенси - Анна Лерой

в своем уме? Это же Черный лес, а не сад двоюродной бабушки! Это чужой город! — от возмущения перед глазами темнеет, и ей приходится опереться о стену дома. — Это Тоннор придумал, да? Отомстить решил?

— Кто ж признается, — скрипит зубами пан Роб. — Он единственный выжил среди четырех дураков. Ему впору Удачливым называться: провалились под землю все, кроме него, да и руинники его не трогают…

— Боятся заразиться придурью, — зло бросает Пенси и вновь поворачивается к тому, на что привел ее посмотреть старейшина. Картина настолько же неприятная, как и ряд мертвецов неподалеку.

— Они пришли неожиданно. Нас спасло только то, что мы были разделены на несколько групп и полностью экипированы к дороге. Иначе не выжил бы никто.

— Они пришли защитить то, что было им дорого.

— Ты думаешь…

Их разговор перебивает появление рядом еще одного охотника. Пенси с трудом узнает в потерянном мужчине телохранителя Рональды. Тот проходит мимо них, идет вперед, падает на колени и поднимает руку. Только тогда Пенси видит, что в ней зажат тяжелый острый нож. Она едва успевает перехватить занесенную руку и не дать совершить охотнику то, что он хотел сделать.

— Нет, — говорит она.

— Они убили Рональду! Кто я теперь без нее?! — мужчина поднимает на Пенси лицо и слепо смотрит вперед обезумевшими пустыми глазами.

— Нет, — твердо стоит она на своем.

— Ты, как ты смеешь? Да тебя здесь не было… — в голосе охотника слышится рыдание.

— Это не вернет тебе Рональду, — вынимает нож из ослабевших пальцев Пенси и просит. — Оставь в покое тело, просто оставь. Они мертвы.

Охотник исчезает так же тихо, как и пришел, спотыкаясь, вяло передвигая ногами и роняя слезы. А Пенси остается стоять над телами руинников.

Одному люди прострелили крылья, скорее всего, он еще долго сопротивлялся, даже упав на землю. В его теле не менее трех дюжин снарядов огнестрела: грудная клетка напоминает месиво. Пенси уверена, что часть из них попала в него уже после смерти. Вторая — хрупкая и смертоносная, наверное, это она украсила пана Роба — и не только его — такими длинными и кровоточащими царапинами. Руинница была похожа на Ланалейтис, но не владела таким же жутким голосом, иначе ее бы ни за что не спутали ловушками и разрубили на куски — отдельно покрытые мехом когтистые лапы, отдельно голова с острыми изящными дейд. Третья тоже оказывается женщиной, на это указывают широкие округлые бедра, но выше пояса тело покрывают ожоги и не хватает руки. Странно, что лицо руинницы почти не тронуто боем — пара царапин не в счет: у нее белая гладкая кожа, высокий лоб, красиво очерченные губы, ровный нос и крупные выразительные глаза. Пенси хотела бы сказать, что в этих глазах цвета яркой зелени застыла ярость, но нет. Смерть стирает все мысли и эмоции.

Пенси наклоняется, касаться тела не хочется, но нужда сделать это есть: дрожащими пальцами она закрывает глаза мертвой руиннице.

— Что скажешь? — спрашивает старейшина, и она в ответ лишь качает головой:

— Выберемся ли мы, я не знаю. Но чтобы был хотя бы шанс уйти отсюда живыми, нужно оставить тела, как есть. Не трогайте их.

Пенси мучает вопрос: у руинников, скорее всего, была причина, зачем они напали на охотников именно сейчас. Не тогда, когда они вошли в город и когда отряд Каравера ушел под землю, и не потом, когда три дня охотники бродили, где хотели… Пенси обходит тела по кругу. Их всего трое… Но она-то прекрасно знает возможную силу этих чудовищ. Ту же Ланалейтис охотники застали врасплох, чем и смогли одолеть. А уж Халис или тот руинник, который убил Лоухи, людям не по зубам. Но эти трое, пришедшие защищать свой город, кем были они? Пенси наклоняется и нехотя касается одного из тел. На поясе мертвого руинника болтается узкий чехол, точно такой же, какой она видела у статуй под землей. Она несколько секунд гадает, как открыть его, но замочек в итоге поддается ее пальцам. Пенси уже догадывается, что найдет, и для проверки вытаскивает на свет свою находку.

— Осторожно! — волнуется пан Роб. — Что там?

— Палочки для письма или нечто подобное им, — Пенси проводит тонким концом по руке, вычерчивая ровную зеленую линию.

— Что это значит? — старейшина морщит лоб.

— Всего лишь то, что у каждого есть свой предел, — Пенси прикрывает глаза. Голова начала болеть уже давно, и с каждой секундой боль только усиливается. — Скажите, старейшина, если бы в ваш дом ворвались чужаки, как бы долго вы их терпели? Смогли бы смотреть, как они трогают ваши вещи? Как бьют дорогие и памятные вашему сердцу предметы? Как уничтожают просто ради потехи вашу гордость, историю, места для памяти? А если бы чужак перевернул могилы ваших предков?

— Мы же не знали! — охает старейшина.

— Да, не знали, — Пенси поджимает губы. — Но сейчас там внизу больше ничего нет, пусто, только пыль. Мы очень страшные, пан Роб, мы вынудили жутких руинников уйти, сбежать, выкурили их из собственного города… Но эти трое не смогли стерпеть и вернулись.

— Ты видела их там, внизу, — догадывается старейшина. — Лоухи убили они?

— Лоухи Каравер умер — и всё. Как и другие ребята, — она жестом прерывает его слова. Пан Роб гулко выдыхает и опускается на землю, кладет костыль рядом, трет ладонью лицо, стараясь не касаться раны. Его мысли где-то далеко, и он морщится, когда наконец возвращается обратно к разговору с Пенси.

— Жаль, что ничего не изменить, — вздыхает он. — Говоришь, просто ушли?

— Пан Роб, мне очень жаль и Рональду, и других ребят. А уж потерю Каравера будет оплакивать не один охотник, — Пенси сложно даются слова, но она продолжает: — Но мне кажется, мы совершили ошибку и зашли туда, куда не стоило заходить.

— Ты права, — старейшина фыркает, видя, как проскальзывает удивление на ее лице. — Он бы так и сказал, этот упертый старик, замшелый упрямец и страдалец в одном лице. Я уверен, он бы так и сказал. И его словам я бы поверил без возражений. Я мало знаю о тебе Пенси Острая, но что-то такое в тебе Каравер рассмотрел. Поэтому я скажу тебе: ты права.

— И что теперь?