Книга Скандальный дневник - Джулия Лэндон

— Каждый день?

— Его сиятельство тоже приходил сюда каждый день. До того как вы вернулись домой.

Он приходил сюда каждый день… Эвелин вновь взглянула на могилу. Здесь и впрямь было чисто — никакого мусора, если не считать того, который высыпался из ведра Френсиса. Трава аккуратно пострижена, сорняки выполоты. Только теперь она поняла, что с помощью лопаты он собирался очистить желоб вокруг надгробного камня.

Эвелин медленно опустилась на колени у подножия могилы сына, подняла пару листьев и протянула их Френсису, чтобы он бросил их в ведро. Мальчик с любопытством посмотрел на нее, потом поставил ведро и тоже присел, собирая листву.

— Мой папа говорит, что сейчас вашему мальчику было бы почти шесть лет.

— Да, это так, — согласилась Эвелин.

— А каким он был? — беспечно спросил Френсис. Эвелин застыла.

— Его сиятельство не любит говорить об этом. Но он сказал, что ваш сын был хорошим мальчиком. Иногда я пытаюсь его представить.

— Робби умер совсем маленьким, но он был очень смышленым малышом, — с улыбкой сказала Эвелин. — Уже в одиннадцать месяцев он научился ходить. Он держал руки перед собой — вот так, — она вытянула руки перпендикулярно телу, — и смешно ковылял по детской. А потом научился говорить.

— И что же он говорил?

— Всего несколько слов: «мама», «папа», «нога», «пони». Он любил клубнику, но терпеть не мог горох. — Она покосилась на Френсиса. — Этим он пошел в меня. Я тоже ненавижу горох.

Она сморщила нос. Френсис последовал ее примеру.

— А еще он любил лошадок, — продолжила она со вздохом. — Очень любил. У него была лошадка на колесиках, и он катал ее за собой повсюду. — Она подняла с земли еще несколько листьев. — Иногда отец брал его на конную прогулку. Робби сидел впереди графа и кричал: «Иго-го, иго-го!» Он так крепко цеплялся за луку седла, что нам приходилось отрывать его пальчики. — Она засмеялась, вспомнив, с каким трудом они с Натаном снимали его с лошади. — Он был хорошим мальчиком. — Она задумчиво посмотрела на херувима. — Очень хорошим.

— Мой папа говорит, что он умер от сильной лихорадки, — заметил Френсис, укладывая в ведро горсть земли и мусора.

— Да, — согласилась Эвелин. — Он родился больным, что-то было не так с его маленьким сердечком, а лихорадка подорвала его здоровье. Они случались у него слишком часто. — Она взглянула на могилу сына.

Боже, неужели это свершилось? Она говорит о нем, думает о нем, смотрит на его могилу… но уже не падает в обморок от горя! Это казалось настоящим чудом. Обрадованная своим открытием, Эвелин не заметила Натана, который стоял у ограды и наблюдал за ней.

— Милорд! — крикнул Френсис.

Эвелин прикрыла глаза от солнца рукой и посмотрела на мужа. Натан подошел к ним, не отрывая взгляда от Эвелин. Френсис поднял ведро, показывая его Натану:

— Я прибрался, милорд, как вы и просили.

— Молодец, — похвалил Натан. — Ты всегда отлично работаешь, парень. Можешь отдать ведро и лопату мистеру Гиббсу. Он, наверное, их уже ищет.

— Хорошо, милорд. — Мальчик живо вскочил на ноги и вежливо приподнял шляпу. — До свидания, мэм, — сказал он Эвелин.

— До свидания, Френсис. Спасибо, что так старательно ухаживаешь за могилой моего сына.

Мальчик убежал. Ведро раскачивалось и стучало по его ногам.

Эвелин покосилась на мужа, который присел на корточки рядом с ней. В его глазах сквозили тревога и участие.

— Не надо так на меня смотреть, — произнесла она улыбнувшись. — Со мной все в порядке, я не собираюсь терять сознание. Честно говоря, в данный момент я чувствую себя на удивление сильной.

Он улыбнулся, встал и протянул ей руку. Приняв его помощь, Эвелин поднялась с колен, отряхнула свой плащ от пыли и листьев, после чего опять взглянула на могильный камень.

Натан обнял ее за талию и прижал к себе.

— Эта надпись, — сказала она, накрыв его руку своими руками. — «Господь дал, Господь взял». Как она появилась?

— А ты не помнишь?

В ее памяти было много пробелов. Она смущенно покачала головой.

— Ее предложил приходской священник.

Эвелин кивнула. Они стояли вдвоем и смотрели на херувима, обратившего к небу лицо, преисполненное надежды.

— С-скажи… Она замолчала и сглотнула неожиданный комок в горле. — Мне все время х-хотелось узнать, — произнесла она дрожащим от волнения голосом, — дали ли ему его лошадку.

Натан ласково погладил ее по руке.

— Да.

Ощутив прилив бесконечного облегчения и благодарности, она расслабилась и положила голову ему на плечо. Натан крепче обнял ее за талию.

Так они стояли, молча, глядя на херувима, пока Эвелин не почувствовала, что замерзла.

Мужчина устроился под сенью деревьев, его лошадь была привязана к дереву у самого берега реки. Прижав к глазу маленький медный телескоп, он наблюдал за Линдсеем и его женой, которые стояли у могилы сына. Какая трогательная картина!

Жаль, что пожар потушили раньше времени!

Он опустил телескоп, достал из-за пояса пистолет и навел его на супружескую пару, закрыв один глаз для лучшего прицеливания.

Разумеется, они слишком далеко. Чтобы попасть с такого расстояния, нужен кремневый мушкет.

Он опустил пистолет и улыбнулся. Во второй раз промашки не будет! Он отвязал свою лошадь, забрался в седло и спокойно поехал к реке — в сторону, противоположную кладбищу.

Глава 23

Как и следовало ожидать, маркиз не на шутку разволновался, когда Натан сообщил ему, что, согласно его договоренности, чета Грей и чета Брэнтли будут обедать у Дюполей — без него и без Эвелин. Будучи умным человеком, он раскусил хитрость сына и сразу же накинулся на него с упреками.

— Это верх невежливости! — проворчал он. Натан слушал отца молча.

— Тебе нечего сказать в свое оправдание?

— Нечего, — спокойно согласился Натан.

— Ты ведешь себя неприлично!

— А, по-моему, это ты проявил бестактность, в последний момент, отказавшись от гостеприимного предложения Дюполей и явившись сюда без приглашения.

— Выходит, мне нельзя приехать к собственному сыну без этих китайских церемоний?

— Если ты намерен отчитывать меня как нашкодившего ребенка… то да, нельзя.

Маркиз побагровел, резко развернулся и, протопав к буфету, стоявшему в кабинете Натана, щедро плеснул себе в стакан виски.

— Вот и дождался сыновней благодарности, — хмыкнул он и залпом выпил янтарную жидкость. — Я приехал помочь тебе, Натан. Но если ты не хочешь принимать мою помощь…

— Не понимаю, что именно ты мне предлагаешь, — сказал Натан. — Из-за тебя мы с Эвелин чувствуем себя последними негодяями.