Книга Хищная птица-любовь - Инна Бачинская

– Так сказала ее подруга.

– Он бы не женился на Поль. Он продал бы бизнес и уехал. Мы бы уехали.

– Почему? Откуда ты знаешь?

– Знаю. Интуиция. Она осталась бы с тобой, все забылось бы… За Поль! – Мария подняла стакан. – И за тебя! Обдумай все, ты работаешь с цифрами, у тебя развита логика… Как говорится, расставь на полочки. Возможно, станет легче. А когда его найдут, ты сможешь успокоиться. А горе со временем… как это сказать? Померкнет, да?

Глеб кивнул и взял бокал. Он не совсем понял, что она имела в виду, но отнес это на счет ее своеобразного языка, она словно переводила с иностранного…

Он проводил ее до гостиницы. Они постояли немного у входа, прощаясь. Глеб обнял Марию; она тихонько рассмеялась – он уколол ее небритой щетиной.

– Не забудь сказать, когда похороны, – шепнула Мария…

…Вечерело. Он шел сквозь толпу, не замечая ничего вокруг. Его толкали, он натыкался на безликие человеческие фигуры… Вдруг, словно проснувшись, он увидел деревья, покрытые снегом, сияющие разноцветными огнями витрины и гомонящих прохожих, поток автомобилей; все сверкало, переливалось, двигалось, и он остро и бесповоротно осознал, что Поль больше нет и никогда уже не будет. Он даже остановился и резко вдохнул холодный воздух, почувствовав, как на миг остановилось, а потом пустилось вскачь сердце. Не будет океана, горячего песка и дельфинов, не будет их споров и обсуждений…

Он улыбнулся, вспомнив, как она сердилась и кричала, что он тюфяк! Она была вся… накал, страсть, движение. Он не сердился, а любовался ее разгоряченным лицом, размашистыми жестами, он чувствовал себя как герой одной старой бардовской песни… «Я смотрю на тебя, даже больно глазам…» Ему пришло в голову, что они уравновешивали друг дружку… При мысли, что Поль больше нет, ему захотелось кричать. Это было отчаяние.

Мария сказала… она сказала много чего. Добрая душа, пожалела. Он не ожидал, что она позвонит. Мария… пожалела! Холодная, отстраненная Мария пожалела его. Он почувствовал, как защипало в глазах. Его никто никогда не жалел… Денис спрятался… а что он может сказать? Покаяться? А ему, Глебу, как вести себя с ним? После смерти Поль их отношения закончились. И теперь непонятно, то ли он, Глеб, влез в чужую игру, то ли Денис. Если бы не та случайная встреча…

Старая любовь не ржавеет, говорила тетка, мамина сестра. Нелепая случайность – их встреча с Денисом, нелепая случайность то, что случилось с Поль… Мария сказала, что Поль и Денис не были бы вместе… почему? Откуда она знает? Нет, сказала она. Нет. Поверь мне, нет. Из-за нее? Она тоже не останется с ним и скоро уедет. И что бы это значило? Работай, сказала она, тебе будет легче. Положи на полочки… Нет, она сказала, расставь на полочки. Или все-таки «положи»? Он невольно усмехнулся.

Полиция найдет убийцу, сказала она, и тебе станет легче. Убийца заплатит, месть приносит облегчение. Любое завершение, любой финал приносят облегчение. Останется пустота, но она лучше отчаяния, ее можно заполнить снова. Нельзя отпустить, нельзя бросить, нужно довести до конца. Убийца должен заплатить. Она много чего сказала, пытаясь утешить его… всего и не вспомнить. Мария… Он вздохнул и снова подумал: добрая душа! А если его не найдут, подумал он. Того, «старого», из парка, не нашли. Обдумай все, сказала Мария, и тебе станет легче. Виталя Вербицкий говорит, выбрось из головы, ничего уже не исправишь, переключись, а Мария сказала: обдумай и положи на полочки…

Он вдруг почувствовал острый укол сожаления оттого, что она уедет, они никогда не будут сидеть в маленьком уютном кафе, и он не расскажет ей о себе и не расспросит о ней… Ему казалось, что главное не было сказано между ними, и даже если сказать все до конца, то можно молчать и просто сидеть рядом, и она накроет его руку своей. Чужая, незнакомая Мария стала вдруг понятной и родной. Он приостановился, подумав, что нужно вернуться и сказать ей… Сказать, как он благодарен, что он никогда не забудет ее теплоты, и пусть приезжает летом… раз уж случай свел их вместе…

Порыв прошел. Глеб, ссутулясь и сунув руки в карманы, пошел навстречу ветру… Домой. В свой холодный и пустой дом.

Глава 31. Кто больше?

Изнемогающий от любопытства Митрич, взволнованный Савелий Зотов и Федор Алексеев – все на месте, кроме капитана Астахова, которого разрывают на части, а рабочий день ненормированный. Но обещался быть.

– Это правда, что убийца покончила жизнь самоубийством? – спросил трепещущий Митрич.

– Какая убийца? – испугался Савелий. – Та, которую выпустили? Жена бизнесмена? Откуда ты знаешь? Федя, это правда?

– Все знают, – сказал Митрич. – Весь город уже в курсе.

– Подозреваемая, а не убийца, – поправил Федор. – Это правда, была попытка суицида… возможно. Она жива, до сих пор в коме.

– Если хотела покончить с собой, значит, убийца, – припечатал Митрич. – Поняла, что от возмездия не уйти. А что с подругой жертвы? Она жива?

– Она уже дома, Митрич.

– Слава богу! Убийца может повторить попытку. Она свидетель!

– Но если убийца Кускова… – неуверенно произнес Савелий. – Как она могла покушаться на вторую девушку? Она же в больнице. А актрису кто? Два убийства и покушение за месяц, такого у нас в городе никогда не было…

– Любовницу мужа убила Кускова, актрису – маньяк, который семь лет назад убил женщину в парке, а потом залег на дно, – авторитетно заявил Митрич. – Актрису он задушил в парке, как и первую жертву. Почерк! А потом напал на вторую девушку в подъезде, видимо, с парком не получилось. Мария Августовна считает, что он гастролер. Приехал, убил и исчез. Оперативникам надо собрать статистику по убийствам в парках и в подъездах за последние семь лет по всей стране, тогда будет полная картина.

– Надо подсказать Коле, – озабоченно сказал Савелий. – Получается, убийства не связаны? Эту девушку в кинотеатре все-таки жена? А потом и себя… А записку она оставила? Самоубийцы обычно оставляют предсмертные записки с признанием.

– Записки не было, – сказал Федор. – Она наглоталась снотворного и запила водкой. Возможно, не собиралась кончать с собой, просто настроение накатило – ее как раз в тот день отпустили домой. Она не обвиняемая, Савелий, а подозреваемая. Убийство еще нужно доказать.

– А жемчужина? – спросил Митрич. – Знакомый следователь рассказал Марии Августовне, что у нее нашли розовую жемчужину жертвы, очень дорогую, подарок ее мужа. Как к ней попала жемчужина жертвы, если не она? Во время убийства нитка разорвалась и жемчужины раскатились по всему залу.

– Хороший вопрос, – сказал Федор. – Версий напрашивается всего две.

– Как-то не по-женски, – заметил Савелий. – Женщины-убийцы избегают физических контактов с жертвой, они используют яд. Во всех криминальных романах…

– Ой, всякие сейчас женщины! – перебил Митрич. – Смотрел недавно женский бокс… Это же уму непостижимо! Сейчас женщины хуже всякого бандита.