Книга Любовница отменяется, или Тренчкот - Наталия Левитина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– С какого горя?
– Ну… Я все-таки дождалась адвоката. Она тогда застряла в пробке. Добралась через полтора часа. И сказала, что дело о наследстве я проиграю. Сто процентов. Понимаете?
– А-а… Сочувствую.
– Хотя вы мне то же самое сразу и сказали.
– М-да…
– Вот так сложились обстоятельства, увы, – печальным тоном произнесла Эльмира.
– Значит, решили опять поехать во Флориду?
– Почему – опять?
– Но вы же были там в сентябре?
– Юль, с какой стати?
– Нет? То есть в сентябре вы все же были в Турции?
Она меня окончательно запутала!
Она не согласна признаться, что в день убийства она была на стройке. Но и Турцию она тоже отвергает! И Флориду! Где логика?!!
– Юля! Вы с кем сейчас разговариваете?! Я – Эльмира. А про Турцию вы говорили с… этой… как ее… Катей! Она в Турцию ездила, не я!
– Ах, точно, простите. Какой-то бардак у меня в голове.
– Оно и видно.
– Значит, вы опять собираетесь во Флориду? Да?
– Но почему – опять?! – взмолилась Эльмира.
– Нет, ну, я не понимаю! – со слезой в голосе закричала я. – Раз в сентябре в Турцию ездила Катя, а не вы, значит, вы ездили во Флориду!!!
– Да я уже год никуда не ездила! – заорала в ответ Эльмира.
– Что?
– Я уже целый год ни-ку-да не ездила!
– Целый год? Никуда?! – изумленно повторила я.
Не понимаю, кто из них лжет – Нелюбин или Эльмира? Если бы Турция и агентство «Бонвояж» являлись сфабрикованным алиби Эльмиры, то она, даже разбуженная в три часа ночи, не отступилась бы от своей версии: твердила б упрямо всем подряд – «я отдыхала в Турции, да, в день смерти Аслана меня не было в городе!».
Получается – лжет Нелюбин? И про Турцию, и про отель «Аджерек», и про агентство «Бонвояж»?
– Вот так, – тоном великомученицы сказала мадам. Мое удивление она трактовала по-своему. – Я уже год сижу безвылазно в этом проклятом городе, дышу выхлопными газами, промышленным смрадом и копотью! Задыхаюсь. Ужасно, не так ли?
– О, да… – автоматически поддержала я асфиксированную бедняжку. Правда, в этот момент мое сердце вовсе не разрывалось от сочувствия к Эльмире.
Оно разрывалось от жалости к себе самой.
Я поняла: Нелюбин не откажется от задуманного. Только меня он видит в роли убийцы. Моя участь решена! Интриги Нелюбина стали понятны и прозрачны. Он обманывает, лжет без смущения – рассказал сказочку про Турцию. Мои попытки подменить себя другим персонажем обречены на провал. Нелюбину нужна лишь я одна! Но почему? А вдруг?.. Вдруг он с самого начала знал о причастности Эльмиры к этому делу? Выходит, сейчас он выгораживает ее и топит меня! На меня, глупую, беззащитную, удобно все свалить.
Так, а его намеки насчет создания фальшивого алиби? С этим тоже все ясно! Он хочет совсем меня запутать. Я начну лгать еще более изощренно, липовое алиби обязательно рассыпется в самый неподходящий момент, и это будет служить новым доказательством моей вины!
Я всхлипнула. Дыхание рвалось и ломалось в горле, как крыло стрекозы, слезы клокотали у самого сердца… Я с готовностью вижу себя в интерьерах Лувра, у подножия огромной статуи Будды, на фоне творений Гауди и на площади Святого Петра в Риме. Но я совершенно не могу представить себя в душной и темной камере. Мне там не место!
Похоже, пора искать адвоката.
В игру вступает Ксения Савич, третий номер
Оказавшись в стенах родной редакции, я бросила клич – не знает ли кто Ксении Владимировны Савич, 1972 года рождения.
Первым на зов откликнулся главный редактор. Производя неимоверный шум, он вломился в кабинет с явным желанием растерзать подчиненную. Навис надо мной как скала. Я испуганно смотрела на босса снизу вверх.
– Юлия Бронникова! – заголосил Степан Данилович и сомкнул на моей шее две изящные ладошки (каждая – размером с ковш экскаватора). – Где интервью с Вербиным?!
Ах, он об этом…
Сразу отлегло от сердца, я расслабилась и откинулась в кресле. Пусть я виновата во всех смертных грехах, но интервью с владельцем телекоммуникационной компании уже давным-давно отправила редактору по электронке.
– Почту проверьте! – непочтительно рявкнула я шефу в ответ. – Четыре дня назад скинула вам статью! И тут же пожалела о собственной грубости. Степан Данилович захлопал ресницами, его лицо в окладистой русой бороде выглядело удивленно-обиженным.
Ну вот, словно на ребенка накричала.
Мой босс – не из породы деспотов-самодуров, купающихся в ненависти подчиненных.
Он самый лучший.
А я – злобная фурия, запутавшаяся в проблемах.
– Ой, Степан Данилович, извините. Я не хотела вам грубить. Неужели вы не получили статью?
Биг босс расстроенно хмыкнул.
Включив компьютер, я открыла электронную почту и вошла в папку «Отправленные».
– Не понимаю, как так вышло! – пожала я плечами и показала шефу на экран.
Статья о телекоммуникационной компании действительно четыре дня назад отправилась на электронный адрес Степана Даниловича. Время отправки – 03.46 – утверждало в мысли о потрясающем трудолюбии журналиста, просиживающего перед компьютером ночи напролет. Да, пусть надо мной витает призрак колонии строгого режима, однако о служебных обязанностях я не забываю и честно отдаю «Удачным покупкам» литературный долг.
– Да, вижу, – кивнул шеф. – Вот она. Ты права.
Эх, если б так просто было доказать свою невиновность и в другом вопросе!
– Но я-то ее не получил. Неужели кто-то рылся в моей почте?!
И Степан Данилович, предельно обеспокоенный, вышел в коридор. Через минуту вернулся.
– Давай, Юля, быстро еще разок скинь редакторам. Мы и так уже с этой статьей опоздали.
– Хорошо-хорошо! – закивала я.
– Бронникова, ты интересовалась Ксенией Савич?
В гости явилась Лилия, куратор секции дизайна и архитектуры. Единственный мухомор в приятном обществе боровиков и опят. Завистливая и злобная натура Лили не позволяет ей гармонично вписаться в наш милый коллектив, где влюбленность друг в друга достигает накала, чреватого промискуитетом. Эта тридцатидвухлетняя барышня отлично прижилась бы в террариуме, хотя ее появление там сильно травмировало бы ядовитых собратьев – бедняги быстро бы поняли, как блекло и неубедительно смотрятся на фоне Лили.
Она еще как-то терпела меня, пока я страдала от одиночества. Но стоило появиться Никите, и тоска Лили достигла крайнего предела. Желчь выплескивается через край. Ладно бы Никита был плюгавеньким типчиком на «Запорожце»! Нет, мой возлюбленный имел наглость оказаться высоким красавцем на «Лексусе». О, ужас, ужас!
