Книга Разорванная пара - Маргарита Дюжева

Она подняла на меня измученный взгляд и икая от слез, просипела:

— Она ненавидит тебя! Боже, она так сильно ненавидит тебя!

Нахмурившись, сдал ее локоть сильнее. К ненависти я был готов, заслужил, но это ведь не все. Нутром чую, не все.

— И?

— Ты…ты, — пыталась отдышаться, — ты больше ей не нужен.

Будто поддых ударили. С размаху, кувалдой.

— Она больше не считает тебя своей парой! — прокричала Таня, — ты для нее никто! Чужой!!!



Вырвавшись побежала прочь, в сторону дома, а я стоял и смотрел ей вслед, не в силах сделать и шага.

* * *

Угрюмо рассматривал ручку с золотым пером, лежащую передо мной на столе. Просто смотрел, не видя в этом смысла. Смотрел и не видел, ничего.

Мысли путались, перескакивали с одного на другое, то погружаясь в воспоминания, то безуспешно пытаясь придумать выход из этого ада, в который сам нас столкнул.

Это была тяжелая неделя. Безумно тяжелая.

Итак, благодаря моим стараниям, Татьяна смогла вернуть свою вторую сущность, снова став полноценным оборотнем. Это плюс. Шрамы исчезли на следующий день, и вместо грубых рубцов остались лишь светлые полосы, которые в скором времени тоже пропадут. Это здорово.

Грифельно серая волчица вернулась. Злая, одичавшая, ненавидящая меня каждой своей клеточкой. В этой ненависти не было ничего наигранного, никаких обид, желания наказать, отыграться и прочей херни. Кристально чистая, сверкающая идеальными гранями, ненависть.

Кто бы мог подумать…Один шаг, один роковой поступок, после которого путь назад закрыт. И обратно так просто не вернешься. Тут надо сделать сотню шагов, чтобы все исправить. Я готов на это, но беда в том, что не знаю куда идти, в каком направлении двигаться.

Я ошибся, думая, что вернув волчицу, сделал Таню цельной, такой как прежде. Не вышло, ни черта! Они не стали единым целым, каждый сам по себе: растерянная Татьяна, и озлобленная волчица.

Как ни странно эта Танина растерянность сыграла мне на руку. Столкнувшись с новой проблемой, в лице своей звериной половины, Таня неосознанно сделала шаг ко мне, ища поддержки. Хреново, наверное, когда в душе такой разлад, когда разрываешься на части в прямом смысле этого слова. Возврат волчицы не сделал ее счастливой. Скорее, все стало еще более запутанным.

Она не ушла.

Осталась, и даже стала меньше прятаться в своей комнате. Мы разговаривали, осторожно, заново участь общаться, обходя неприятные моменты. Она пыталась научиться доверять мне, делая крохотные шаги навстречу.

О прощении речи не шло, но наличие связи он не отрицала, фактически признаваясь в том, что чувства еще живы. Она даже приняла причины моего поступка.

А волчица… Она непреклонна. Ей не нужны слова, не нужны поступки. Я ей не нужен! Волк любит до смерти, но и предательства не прощает. Никогда.

А я предал ее тогда, поверив чужим людям. Не ей! Поверил, вынес приговор, не разобравшись в ситуации. Предал свою пару, едва не убив ее там, в лесу, когда ситуация вышла из под контроля.

Волчица этого не могла простить. Не хотела. Ей это не нужно, потому что она считала себя свободной…от меня.

Той роковой ночью, когда выгонял ее со своих земель, запрещая возвращаться, сам того не ведая, своей волей разорвал нашу связь, в одностороннем порядке.

Наша истинная связь стала ущербной, изуродованной моим вмешательством. Она сохранилась у меня в полном объеме, у Тани, но напрочь отсутствовала у волчицы.

Моя воля не могла восстановить связь — пробовал, наивно полагая, что если смог разорвать, то смогу и склеить. Хер бы там! Она только разозлилась еще сильнее, едва не отхватив мне пол морды.

Правильно говорят, что парность у волков рождаться сама, ее ничем не заменишь, не принудишь появится, не разовьешь постепенно. Если ее нет, то нет. Все, точка.

Мой волк сходил с ума, захлебываясь своей агонией, не веря в произошедшее. Был готов на пузе ползти за ней, жалобно скуля и заглядывая в глаза волчице, которой по прежнему считал своей.

Но в ответном взгляде было пусто. Она ничего ко мне не испытывала. Для нее не было никакой связи, привязанность рассыпалась в прах. Она не признавала во мне вожака, в окружающих не признавала стаю. Одиночка.

Она бы ушла. Просто развернулась бы и, не оглядываясь, сбежала из Синеборья, лишь бы оказаться подальше от меня. Но я не отпускал, не мог отпустить, потому что сама Таня хотела остаться — она опасалась своей новой сущности, не доверяла ей, наверное, даже больше, чем мне.

Слышал по ночам, как тихо всхлипывает в своей, наивно полагая, что сплю. Ей было хреново. Гораздо хреновее чем мне. Не знаю, как жить с таким разладом внутри, когда одна часть любит, хоть и пытается это скрыть, а вторая дико ненавидит. Никаких метафор, пафосных слов, чистая правда.

То и дело хищница пыталась взять верх и перекинуться, взять управление на себя, сделать по своему. Таня держалась, но надолго ли ее хватит? Зверь в ней сильный волей, духом и хочет на волю.

— Руслан, — голос Кирилла был серьезен, как никогда, — делегация от Загорского прибудет завтра к полудню. Где будешь встречать? В Тополях или в Синеборье?

— В усадьбе, — ответил рассеяно, наблюдая за действиями, что разворачивались под окнами.

— Уверен? Мы чужих туда не пускаем.

— Пусть видят, что открыты для контакта, а заодно почувствуют, что шутить никто не будет. Сюда отправляй еще волков, пусть на чеку будут.

— Как скажешь, — бета согласился, а я сбросил звонок, тот ас забыв о нем.

Что мне эта делегация от соседнего клана? Что мне эти визиты вежливости и налаживание контактов, когда внутри пустыня выжженная?

С самого утра Татьяна обернулась, выскочив в лес. Я отправился следом, держась на расстоянии, наблюдая за каждым ее шагом. И волчица прекрасно знала это, недовольно поглядывала на меня через плечо, скалясь, когда подходил слишком близко. Рычала, прижимая уши, припадая к земле. Вела себя как с чужим, опасным волком, способным причинить вред.

И сетовать не на кого — сам виноват. Но это просто убивало! Хотелось схватить ее, прижать к себе или встряхнуть хорошенько, чтобы все на свои места встало, что бы вспомнила, что нас связывает.

Она упрямо шла вперед, все дальше уходя от усадьбы, приближаясь у границе наших земель. И лишь только встал поперек дороги, показывая, что дальше не пущу, она остановилась.



Долго смотрела на меня, холодно, отстранено, видать оценивая серьезность намерений. Потом раздраженно щелкнула зубами и, шустро развернувшись, понеслась обратно к особняку, а я как унылый м*дак следовал за ней, с каждым мигом все больше приходя в недоумение. Как жить дальше?

Как, вашу мать, справиться с тем, что сильнее? Как заново заставить ее полюбить себя?