Книга Разорванная пара - Маргарита Дюжева

Мягко переступая лапами, подошел к ней вплотную, потянулся к подрагивающей руке, ткнувшись в нее носом, пытаясь подбодрить. Она шумно вздохнула.

Страх… Меня сводил с ума ее страх. Он резал по нервам, на живую.

Надо возвращать прежнюю Таню, возвращать грифельную волчицу. Возвращать все на свои места.

Подняв голову, заглянул прямо в любимые глаза, на дне которых сверкали слезы.

Мы справимся.

Настойчиво ринулся вглубь, подавляя, заставляя замереть по стойке смирно, не дышать, не шевелиться, полностью отдать себя в мое распоряжение.

Она ойкнула сдавленно, почувствовав мое вмешательство, судорожно вдохнула.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дыши, Таня, дыши. Остальное сделаю я.

Вихрем пронесся по сознанию, легко касаясь воспоминаний, эмоций. Все не то. Нет и следа волчицы. Не понимаю. Не могла же она исчезнуть по-настоящему? Я не верю в это.

Проверил еще раз и еще, все глубже погружаясь в ее сознания. Мир вокруг исчез, осталась только она, ее переживания. Я чувствовал ее обиду за изгнание, обиду на всех нас, на меня, захлебывался ее болью. Тоска из ее воспоминаний давила неподъемным грузом, но я искал, настойчиво, упорно. Ходил кругами, пытаясь найти следы.

И когда уже готов был отступить, заметил будто тьма в клубится в стороне. Стена из черного тумана, не пропускающая дальше. Ударил. Один раз, второй, третий, надавил, пытаясь проникнуть за нее. Пелена не поддавалась, прогибалась, трепетала, гудела от напряжения, но оставалась на месте.

Волк яростно вцепился в нее, разрывая на куски, раздирая ее когтями, зубами. Слышал, как застонала Татьяна, но не остановился, не отступил. Сейчас нельзя этого делать, только хуже станет. Я это знал, чувствовал, упорно прорываясь вперед до тех пор, пока черная стена не дрогнула, и не отступила перед моей волей.

Присутствие волчицы почувствовал сразу. Притаилась во тьме, напряженно меня разглядывая.

— Выходи! — прорычал, не сдерживаясь.

В ответ тоже рычание. Недовольное, злое. Плевать!

— Выходи! — приказ, холодный, не терпящий возражения, подминающий под себя. Она сопротивлялась. Чувствовал, как билась, пытаясь противостоять моей воле. Только это невозможно.

Я прайм. Сильнее ее. Сильнее любого альфы, что попадет на пути. Моя воля абсолютна. У нее нет шансов победить.

— Выходи! — моя власть расходилась, как круги по воде, заставляя трепетать все в округе. Даже птицы с деревьев испуганно взметнулись в ночное небо, стремясь оказаться как можно дальше. Зверье дикое затаилось, пытаясь укрыться от меня. Все оборотни в округе поддали хвосты, припадая к земле.

Графитовая волчица тоже склонилась, подаваясь навстречу, недовольно скаля зубы. Я тянул ее за собой, тянул на поверхность, не давая снова отступить, спрятаться в том укромном месте, где она отсиживалась весь прошедший год.

Последний рывок. Сильный, отчаянный, и все встало на свои места. Я чувствовал, как сущность Татьяны и волчицы переплелись, снова становясь единым целым.

Девушка, что стояла передо мной с диким криком упала на колени, а я отступил назад, наблюдая за ней.

Ее трясло, ломало. Она дышала, как загнанный зверь, а потом со стоном обернулась, и стон перешел в скуление.

На ее месте волчица.

Стояла, широко расставив лапы, пошатываясь из стороны в сторону. Не понимала где она, что произошло. Дезориентирована. Мотала головой, пытаясь придти в себя.

А я улыбался, как блаженный идиот, во всю свою волчью пасть. Припав на передние лапы, с восторгом наблюдал за ней, поскуливая от нетерпения. Внутри радость такая, что хотелось скакать несмышленым щенком, задрав хвост и тявкая.

Моя волчица! Моя пара! Моя жизнь!!!

Наконец, она смогла совладать со своим непослушным телом, последний раз тряхнув головой, сфокусировала свой взгляд на мне. Не моргая смотрела в мою сторону и предупреждающе рычала. Злилась.

Пускай. Пусть злится. Имеет полное право. Это пройдет! Сейчас ничто не могло омрачить моей радости. И, наверное, именно из-за этой иррациональной эйфории я оказался не готов к тому, что произошло дальше.

Сжавшись, словно пружина, она метнулась в мою сторону. Так быстро, неожиданно, что не успел среагировать. А может и не хотел, несерьезно воспринимая ее бросок.

Только когда почувствовал, как острые зубы смыкаются на шее, явно не с дружескими намерениями, рванул в сторону, уворачиваясь. Зубы рассекли кожу, едва не задев артерию.

Какого…

Снова набросилась. Так же отчаянно, молча. Шерсть на загривке дыбом встала, когда пасть щелкнула в сантиметре от моей морды.

Никаких игр.

Продолжали кружиться по поляне, не сводя друг с друга взгляда. Ей ни хватало ни сил, ни скорости чтобы нанести мне урон, но она не отступала, нападая раз за разом. Я все больше приходил в недоумение, отступал, уворачивался, не бросаясь в ответ. Все ждал, когда она успокоится, выплеснет то, что накопилось за этот год, спустит пар.

Но она не останавливалась, продолжая атаковать, уже несколько раз хорошенько хватанув меня за бока.

Ощущение какой-то непередаваемой хрени нарастало с каждой секундой.

Она ведь не шутит, если пропущу ее бросок — вцепится намертво.

Хватит.

Увернувшись в очередной раз, набросился на нее. Сбил с ног, придавливая к земле, предупреждающе сжимая челюсти на загривке, утробно рыча, требуя полного повиновения.

Она замерла на мгновение, потом попыталась взбрыкнуть, сбросить с себя, но ничего не вышло. Еще сильнее придавил ее, не давая шевельнуться.

Волчица захрипела, забилась и начала обращаться.

Миг, и подо мной лежала Таня, содрогаясь рыданий.

Тут же перекинулся в человека, подхватил ее под локоть, рывком поставив на ноги:

— Ты что творишь? — чувствовал как по шее, из раны от ее клыков, струйкой бежала кровь.

Она заревела еще сильнее, отчаянно мотая головой, и пытаясь вырваться из моих рук.

— Таня! — проревел так, что окружающий нас лес притих.