Книга Байки доктора Данилова 2 - Андрей Шляхов

С таким же успехом можно было верить в то, что река Волга впадает в Баренцево море, а солнце встает на западе. А что такого? Некоторые же верят, что Земля плоская — и ничего. Главное — верить, а все остальное приложится.

Прикладывалось (по темечку) не Сестричкину, восседающему в заоблачных высях, а заведующим подстанциями, старшим врачам, диспетчерам и фельдшерам, имевших несчастье работать на одной бригаде с возвращенцами. Водителям было проще, они люди простые и от причуд врача зависят слабо. Вдобавок у любого водителя есть замечательный инструмент воспитания строптивых. Этот инструмент называется «ближе подъехать не могу, топайте пешком». Работает замечательно, сбоев не дает. Мечта, а не инструмент.

Возвращенцы считают, что богатый жизненный опыт дает им право на последнее слово в любой ситуации.

Возвращенцы считают, что трехмесячная реставрация знаний дает им возможность разбираться во всех вопросах лучше тех, у кого за плечами двадцатилетний опыт служения Гиппократу (а то и тридцатилетний).

Возвращенцы очень обидчивы и ранимы. Им кажется, что весь мир ополчился против них. Так, в сущности, и есть, иначе бы им не пришлось бы возвращаться к тому, с чего они когда-то начинали и что с великой радостью променяли на другое. Подобное возвращение — это признание былых ошибок, пусть и бессознательное, но от этого признание не становится менее болезненным.

Заведующий одной из московских скоропомощных подстанций любит повторять: «Лучше три алкаша, чем один возвращенец». И надо сказать, что другие заведующие с ним полностью согласны. С алкоголиками как-то проще, привычнее. Можно график под их закидоны подстраивать, а если не получится — увольнять. Под закидоны возвращенцев подстроиться невозможно, а увольнять их, закаленных в жизненных баталиях, себе дороже. Уж что-что, а права свои эта публика знает гораздо лучше, чем свои обязанности.

Заведующему одной столичной подстанцией в этом смысле особенно не повезло. Ему достался не просто возвращенец, а Возвращенец с большой буквы (да, именно так!). Человек в незапамятные лихие времена свалил со «скорой» в страховую компанию, затем промышлял выведением из запоев на дому, затем торговал красками и лаками, а потом купил по случаю поддельный диплом юриста и много лет работал… адвокатом по медицинским делам. Прославился на всю Москву, оброс клиентурой, короче говоря — нашел свое место в жизни. Но когда времена изменились, благоразумно прекратил свою практику и подался в аптечный бизнес. Умный человек не ждет, когда его возьмут за жабры и спросят, где и за сколько он приобрел диплом об окончании факультета права Молдавского государственного университета. Умный человек делает ноги раньше, до возникновения подобных вопросов.

Так или иначе, но в действующем законодательстве, в том числе и в трудовом, доктор Аминов разбирался гораздо лучше, чем в медицине. Все, что положено, ему нужно было вынуть и положить. И попробуй только чего недодай — три шкуры спустит, душу вынет и здоровья навсегда лишит. Работал же на троечку с минусом, да вдобавок постоянно скандалил с толковым фельдшером, которого ему дали в напарники — делай, как я говорю, а не учи меня пулемету![7] Фельдшер попробовал гнуть свою правильную линию втихаря, так Аминов написал на него жалобу, пока что на имя заведующего подстанцией. Фельдшер, в свою очередь, написал заявление с просьбой о переводе на другую бригаду. Заведующему удалось кое-как пригасить конфликт, но «пригасить» не означает ликвидировать. Аминову было сказано, что другого фельдшера ему не будет — бери, что дают или работай в одиночку, тут у нас не брачное агентство, а подстанция. В одиночку этот «гений чистой мудоты», разумеется, работать не мог и не хотел. Фельдшеру же заведующий наобещал всяческих плюшек, начиная с отпуска летом, в августе, и заканчивая рекомендацией на старшего фельдшера, как только на одной из соседних подстанций освободится место. Но конфликт тлел и грозил снова вспыхнуть в любой момент. От Аминова срочно нужно было избавляться, как от гангренозного пальца.

Заведующий подстанцией попытался было избавиться от доктора Аминова по стандартной схеме «три выговора — постатейное увольнение». Но тут руководящая коса нашла не на простой камень, а на какую-то гранитную глыбу. Да, теоретически любого сотрудника скорой помощи при желании начальство может уволить без особых проблем, потому что поводов для придирок есть воз и маленькая тележка в придачу. Но из любого правила бывают исключения. От всех начальственных придирок доктор Аминов отписывался объяснительными, которые хотелось читать и перечитывать, как поэму. Он с изящной легкостью матерого юриста отбивал любые обвинения, перекладывая вину на других членов бригады, судьбу-злодейку и скоропомощную администрацию. А при вручении объяснительной доверительно подмигивал заведующему и говорил:

— И чего вы, Борис Михалыч, придираетесь ко мне попусту? Лучше бы обратили внимание на реальные проблемы…

И тут же обрисовывал парочку таких проблем.

Намек был ясным, как погожий день. Будешь меня доставать, я всем расскажу, что у тебя на подстанции творится. Мало не покажется, так что отстань добром.

Легко ли терпеть такие угрозы со стороны подчиненных? Легко ли ощущать собственное руководящее бессилие?

Отнюдь нет. После того, как у заведующего, несмотря на активную стимуляцию, ничего не получилось в седьмой или восьмой раз, старший фельдшер Красикова спросила:

— Что происходит, Боря? У тебя появилась другая любимая женщина или ты стал много пить?

— У меня появился Аминов, — вздохнул заведующий. — Вот пока он работает, никакой радости к жизни у меня нет. В том числе и этой…

А любовь у них была хоть и служебная, но долгая. Роман кочегарился без малого пятнадцать лет. Согласитесь, что такой стаж чего-то да значит.

— Это не человек, это бомба замедленного действия, — продолжал заведующий. — Я постоянно жду от него какой-то подлянки. Или он на вызове что-то натворит по дурости своей или же кляузу на меня напишет, а уж в этом он мастер. А ты знаешь, какая сейчас обстановочка…

Обстановочка была крайне неблагоприятная для подстанционного начальства. Главный врач недавно объявил начало очередной кампании по искоренению недостатков и показательно увольнял проштрафившихся заведующих. Двое уже пострадали. Борису Михайловичу не хотелось становиться третьим или четвертым в этом скорбном перечне.

— Живу с постоянным замиранием сердца, от каждого звонка вздрагиваю…

— Не кручинься, милый, — сказала Красикова, целуя любимого в лысое темечко. — Возьми лучше больничный, на пару недель. Отдохни, наберись сил, только не пей много. А когда вернешься, все будет окей-хоккей.

— А зачем мне больничный? — не понял заведующий.

— А затем, чтобы тебя тут не было, — объяснила старший фельдшер. — Так тебе будет спокойнее, и мне тоже. Аминов не сможет тебя ни в чем обвинить. Поставь исполнять обязанности Ржевутского и мы с тобой одним ударом двух клопов убьем.