Книга Жена Болотного царя - Купава Огинская

— Он выживет, — смущенно пробормотала я, запоздало сообразив, что царевна тоже за него переживает. Вероятно, даже больше моего.

И злится, наверное, потому, что мы заперты, а он ушел.

В конце концов, обессиленные, уставшие переживать и прислушиваться к звукам с улицы, мы поднялись на третий этаж. Промыли царапины и переоделись — Агнэ долго и старательно выплетала оставшиеся цветки из моих волос. Сказала, ее это успокаивает.

Потом забрались на мою кровать, под одно одеяло. Девочка быстро уснула, успокоенная моим теплом.

Я же уснуть не могла. Мне было душно, но открывать окна казалось самоубийственной глупостью. Я переживала за царя, ушедшего в ночь безоружным, за Сэнара и даже за пастуха.

Боялась за это поселение, ставшее мне домом.

Смирившись со своими чувствами, спустя где-то час бессмысленных терзаний я осторожно выскользнула из постели, изо всех сил стараясь не разбудить девочку. Она сегодня и так хорошенько за Ксэнара испугалась. Ей будет лучше переждать эту страшную ночь во сне.

Не подумав накинуть что-нибудь на плечи, как была в сорочке, спустилась на первый этаж. Проходя мимо зала второго этажа, старательно не смотрела в сторону холодного камина. Его мертвый вид будил во мне плохие предчувствия.

Подергав входную дверь, я убедилась, что ничего за прошедшее время не изменилось. Мы все так же заперты, на улицах поселения, судя по приглушенному клекоту и редкому рычанию, раздававшемуся с той стороны, все еще небезопасно. Ксэнар…

Оборвала себя раньше, чем успела подумать о чем-нибудь страшном.

Потоптавшись немного перед закрытой дверью, я почувствовала себя безумно глупо и поспешила вернуться на третий этаж, но, не дойдя до спальни, развернулась и снова спустилась вниз. Еще немного постояла у двери, вслушиваясь в неспокойную ночь. И решила ждать здесь.

На шестой ступени лестницы, откуда очень хорошо было видно вход.

Я ждала возвращения хозяев этого дома и не заметила, как уснула, привалившись к перилам.

Проснулась оттого, что кто-то меня трогал.

— Совсем замерзла, — ворчал над ухом хриплый, но знакомый голос, пока царь озабоченно ощупывал мои руки.

В приоткрытую дверь за его спиной тонкой полосой пробивался солнечный свет.

— Уже утро? — спросила я сонно, перехватив его руки, когда они спустились к щиколоткам.

— Да.

— А нечисть? Ушла?

Ксэнар вздохнул тяжело, попытался еще раз дотянуться до моих ног, но сейчас силы больше было во мне. Он неодобрительно цыкнул, но подчинился и руки убрал.

Тяжело сел, даже рухнул, на две ступени ниже меня.

Сгорбился.

— Нечисть ушла? — настойчиво повторила я вопрос.

— Нет, — односложно ответил он. Мне было мало этого ответа, но я не торопилась с расспросами. Да и не пришлось. Ксэнар сам начал рассказывать.

О том, как нечисти становилось все больше, как им долгое время не удавалось закрыть ворота, как нечисть заполняла город с трех сторон. И о том, что отбиться удалось лишь силой.

— Они не отступили, дрались до последнего. Если в прошлый раз нас хотели напугать, в этот — уничтожить, — сумрачно признался царь. — Еще одной такой атаки мы не выдержим.

Поборов сомнение, я неуверенно коснулась его плеча. Хотела как-то подбодрить его, утешить.

Широкая ладонь тут же накрыла мою холодную руку. Сжала.

— Как Агнэ?

— Спит наверху. А Сэнар?

— Помогает с ранеными. — Ксэнар замялся, но все же неохотно добавил: — Нэшар работает с совами. Проверяют территорию.

— А вы как?

— В порядке.

Я отняла свою руку, и Ксэнар тут же отпустил, не став удерживать. Посидела немного в нерешительности, пытаясь понять, примет ли он мою поддержку или обидится. Сил смотреть на сгорбленную спину царя не было, и я решилась.

Спустилась на две ступени, неуклюже попыталась обнять его, но смогла только неловко похлопать по спине. Для полноценных объятий меня катастрофически не хватало.

Так и замерла, не зная, что делать дальше. Отстраняться казалось плохой идеей, но и сидеть так было неудобно.

Проблему решил Ксэнар.

Он поднял руку, позволив мне поднырнуть под нее, и обнял за плечи.

Я легко переплела пальцы на его боку.

Сейчас это казалось единственно правильным. Прижаться грудью к его ребрам и считать далекие, размеренные и сильные удары чужого сердца.

И даже если потом будет стыдно, сейчас мне наконец спокойно.

Я нуждалась в тепле. И, кажется, нуждалась не одна.

— Мы справимся, — пообещала я решительно. Царь, впечатленный моей уверенностью, удивленно покосился на меня. — Но для начала вам нужно отмыть кровь и… раны?

— Мной занималась Ллэт.

Я кивнула.

— И отдохнуть.

Ксэнар не шелохнулся. Даже рука на моем плече не дрогнула, выдавая свое желание поскорее от меня сбежать.

Мне хотелось поторопить его, заставить сделать так, как мне кажется правильным. Потому что я за него беспокоюсь, а значит, имею право требовать…

Но вместо этого я сказала:

— Мне… я прошу у вас прощения.

— Прощения? — удивился Ксэнар. — За что?

— За то, как позволила вести себя с вами. И, ну… за то, что пыталась командовать. Когда я пугаюсь, то веду себя резко. Как говорил брат, становлюсь агрессивно заботливой.

Мое признание рассмешило царя.

Он смеялся негромко, осторожно, щадя ноющие ребра. Я терпеливо ждала, когда приступ веселья затихнет.

Отсмеявшись, Ксэнар заверил:

— Я не сержусь.

ГЛАВА XVII. Безысходность

От нападения поселение отходило сложно.

Сэнара мне удалось увидеть лишь следующим утром после трогательных посиделок с царем на лестнице.

За завтраком.

Эва был бледным и сонным.

На вопросы не отвечал и лишь негромко ругался в ответ на всякую попытку его потревожить.

Почти не притронувшись к еде, он не высидел в столовой и пятнадцати минут.

Ушел в свою комнату, угрожающе предупредив, что отправляется отдыхать.

Переглянувшись с Агнэ, я пожала плечами. Такого Сэнара ни я, ни, кажется, даже она раньше не видели.

Необходимость заживлять раны пострадавших и вымучивать последние минуты жизни с умирающими выпила из эва весь его неукротимый оптимизм.

Мне страшно было спрашивать, сколько раненых и мертвых принесла та страшная ночь.