Книга Потомки джиннов - Элвин Гамильтон

— Да, — легко ответила я.

— Пытаюсь я тебя обмануть?

Ответ «да» не получился, как я ни старалась.

— Нет.

— Ты можешь мне доверять?

Во дворце я не доверяла никому.

— Да. — Тем не менее сразу сдаваться не хотелось. — Но мне надо знать почему. С отцами не ладят многие… — Чего стоит хотя бы моё общение со своим вчера в подземелье! — …Но вовсе не обязательно хотят их смерти.

— Отцы тоже далеко не всегда посылают сыновей на смерть в двенадцать лет, — возразил Рахим на удивление спокойно. — Во всяком случае, мне так кажется, возможности сравнивать не было.

Отвернувшись, он вновь двинулся к дворцу.

— За что он отправил тебя на смерть? — спросила я, догоняя.

Рахим ответил не сразу и явно тщательно подбирал слова, решая, что стоит говорить, а что — нет:

— Я пытался голыми руками раскроить череп Кадиру.

«Неожиданно», — подумала я.

— И что вышло?

— Ты не спрашиваешь почему? — бросил он косой взгляд.

— Мы общались с Кадиром, так что могу себе представить.

— Султан лишил меня матери, а я решил: пусть он лишится сына! Женщины в гареме пропадают каждый день, и большинству детей приходится с этим примириться. Я не такой, как они. — Сразу вспомнилось, как спокойно Лейла рассказывала об исчезновении матери — общей с Рахимом. — Меня едва оттащили от Кадира трое солдат. У него нос так кривой и остался. — Принц почесал свой идеально прямой нос, скрывая улыбку. Точно такой, как у султана… и у Ахмеда.

— Как же ты до сих пор жив?

— Убийство сына повредило бы султану в глазах подданных, у него и так все руки в крови родных. Вот он и решил отправить меня на войну, чтобы я там сгинул в безвестности… Он меня недооценил!

Я кивнула:

— А ты стал тысячником.

— Самым молодым в истории! Самым лучшим! — Не хвастается, поняла я, просто уверен в себе — как моя лучшая подруга Шазад. — Ну что, поможете спасти мою сестру?

Мне ли отвечать на такие вопросы? С Рахимом должны говорить Ахмед или Шазад, на худой конец, Жинь. Однако здесь только Синеглазый Бандит, придётся ему.

— Смотря что у тебя есть, — уклончиво ответила я.

— Как насчёт армии?

— Что ж, неплохое начало.

— На Ауранзеб сюда приедет эмир Ильяза, он любит султана не больше моего, а гарнизон крепости по численности почти равен всем остальным войскам Мираджа. Одно моё слово, и наша армия перейдёт на сторону мятежного принца…

Мы вошли в зал совещаний.

— О, Рахим! — поднял голову султан. — Я вижу, тебе удалось довести Амани и не потерять по дороге, — усмехнулся он. — Поздравляю, достижение немалое!

«Одно его слово, — подумала я. — Одно слово принца отцу, и с Синеглазым Бандитом покончено».

Рахим шагнул в сторону, вежливо пропуская меня вперёд, и шепнул:

— Скажи, что я неправ!

Промолчав, я уселась на своё обычное место позади султана. Демджи не лгут.

Глава 28

Сэм раскинул руки, будто читал огромную надпись в воздухе перед собой:

— Знаете, у меня на родине есть древняя поговорка, которую передают из поколения в поколение: «Никогда не поворачивайся спиной к тому, кто уже пытался убить тебя!»

— Небось сам только что придумал…

Шазад прислонилась к стене, сквозь которую только что прошла вслед за Сэмом. Кто бы ещё так спокойно позволил тянуть себя через твёрдый камень человеку, которого едва знает?

— Верно, — подмигнул альб, — но согласись, хорошо сказано.

— Шазад чуть не перерезала тебе горло, когда вы первый раз встретились, а ты теперь здесь. — Я опасливо глянула через плечо, не идёт ли кто. Поляну у Стены слёз освещало утреннее солнце, гарем уже не спал. Сэм добрался до лагеря с предложением Рахима только к рассвету, и подруга решила до вечера не ждать.

— Просто красота Шазад сильнее любых истин, — снова подмигнул он, но она даже не улыбнулась, — и потом, кто я такой? Жалкий посыльный. В пианиста не стреляют…

— Что? — не поняла я. «Всё ему шуточки».

— Такое выражение… альбийское — не важно. — Он тряхнул головой, подавляя смешок, но улыбался искренне, не напоказ. Таким он мне нравился больше.

Моя подруга смотрела отстранённо, погрузившись в размышления, но я уже догадывалась, какой будет ответ. Она уже давно внушала Ахмеду, что нам нужны постоянные боевые отряды, а тут целое войско предлагают! Прибежала сама и даже ничего не сказала про мои обрезанные волосы, хотя наверняка заметила.

— Ему можно доверять? — спросила она.

Я помолчала.

— Он скрывает что-то… не хочет, к примеру, говорить, почему боится за Лейлу, — но точно не врёт. Ненавидит отца, но на трон претендовать не собирается. — Правда слетела с языка легко, несмотря на подозрения Ширы.

— А ты что скажешь? — Шазад повернулась к Сэму, который на миг опешил под её требовательным взглядом.

— Скажу, что не моё дело решать, кому можно верить, а кому — нет. Вы другое дело, у вас отличный вкус. — Он выразительно показал на себя.

— Она имеет в виду, сможешь ли ты вытащить Лейлу из гарема.

— А, ну да… — Он откашлялся, прочищая горло. — Вывести-то легче лёгкого, точно так же, как провожу сюда… — Хвастливая улыбочка вновь приклеилась к его губам. — Только знаю по опыту: когда из дворца пропадает принцесса, кто-нибудь всенепременно заметит.

— Такой большой опыт? — фыркнула Шазад.

— Принцессы находят меня неотразимым! С бандитами и генералами всё не так просто…

— Он прав, — перебила я, не дожидаясь перепалки. — Жёны здесь пропадают то и дело, но дочери всё же под присмотром. Лейла не может просто исчезнуть, начнут искать, и тогда…

— Допросят тебя, — понятливо кивнула подруга. — Узнают правду, схватят Рахима и всех нас, а джинн останется в руках у султана. — Я уже успела рассказать о последней встрече с отцом — во всяком случае, самое главное. Чтобы разрушить круг из железа, требовалась взрывчатка, которая поднимет на ноги весь дворец. — Значит, сделаем всё разом, одним ударом! Вытащим сразу всех… или никого.

Она была права. Если освободить одного только джинна, тоже начнётся расследование, и у Лейлы с Рахимом не останется шансов выбраться. Только всех троих одновременно, три мишени одной пулей.

— Ауранзеб! — осенило меня вдруг. — Отличное прикрытие! Одни мы не справимся, даже если сильно повезёт, а в толпе гостей нашим людям будет легко затеряться.

Шазад снова надолго задумалась, видимо вспоминая прошлые торжества.