Книга Прах и тлен - Джонатан Мэйберри

— В любой момент можешь перестать со мной соглашаться.

— Ха! — фыркнула она. — Тебе нужно было по-королевски надрать задницу.

Он вздохнул. Но потом Никс толкнула его плечом.

— Ты хорошо справляешься с этим, Бенни, — сказала она, — но совсем не можешь ждать, не так ли?

— Дело не в ожидании, Никс… а в знании. Это сводит меня с ума.

— И меня.

— Не видно, — сказал он. — Вы с Лайлой хорошо справлялись, пока я не открыл свой большой рот.

— Тебе нужно будет помириться с Лайлой, — сказала она.

Никс была доброй. Она не стала указывать, какой легкой целью была Лайла или как сильно, скорее всего, Бенни ее задел. Почему-то от ее доброты Бенни почувствовал себя еще хуже.

Чуть позже Никс сказала:

— Так будет не всегда.

Бенни не понял, утверждение это или вопрос. В любом случае он ответил:

— Нет.

Она сжала его пальцы. Он сжал ее в ответ. Потом рука девушки расслабилась, и Бенни понял, что Никс задремала. Просто так. Хотя он не видел ее в темноте, он прислушивался к ее медленному, глубокому ритму дыхания. Он откинулся назад, вслушиваясь в ночь, и начал разбирать день по частям, чтобы создать план на завтра, но через три секунды уже сам спал. Над ними и вокруг них ночь сплетала паутину тьмы, а мир поворачивался на оси к рассвету.

42

Лу Чонг проснулся.

Он был все еще в аду… хотя сейчас он сразу же понял, что оказался в одном из темнейших кругов ада. Они забрали его жилет, рубашку и ботинки, оставив его дрожать в одних джинсах. Земля, на которой он лежал, была притоптана и утрамбована. Холодная, влажная и пахнущая разложением. Чонг сел и обнял себя. Он был жилистым, а жира не было совсем, ничто не могло помочь ему согреться в этой липкой темноте.

Света было достаточно, чтобы видеть, но он был тенистый и мрачный. Стены были тоже земляными, их гладко утрамбовали. Чонг поднял голову и увидел, что стена поднималась на полметра над ним, лестницы не было, как и выступов для рук или веревки.

Он начал подниматься на ноги, но тут же закричал от боли и упал на колени. Все его тело словно состояло из разных видов боли, сшитых в один гобелен обжигающей агонии. Больше всего болело там, где его ударили в челюсть, ударили деревянным прикладом ружья в живот и ударили в пах, пока он валялся на полу, ахая. Чонг пытался не заплакать.

Даже пока он валялся тут, пытаясь справиться со слезами и болью, мозг Чонга работал. Он знал, где находится. Геймленд. Зомби-яма.

Он никогда здесь раньше не был, да и зомби-ям раньше не видел. Том описывал их ему, Бенни и Морги много раз за последние несколько недель. Том использовал сценарий зом-ямы как часть их тренировки. Один из самых худших сценариев. Часть процесса становления умным воином.

— Так будь умным воином, — сказал он себе яростным шепотом через сжатые зубы. — Что бы Том сделал? Что бы сделала Лайла?

Они бы не встретили будущее на коленях, в этом он был уверен. Чонг вспомнил, как Никс зашивали лицо без обезболивающего и криков. Никс пришлось глубоко копаться, чтобы найти силу с этим справиться. Как и она, Бенни с Лайлой нашли храбрость напасть на лагерь Чарли в прошлом году, хотя считали Тома мертвым.

— Вставай, — рыкнул он на себя.

Боль была невыносимой, и он снова упал на колени. Из груди вырвался всхлип. А потом еще один. Пока он стоял на коленях, его разум творил с ним страшные вещи. Он создавал образ Лайлы, стоящей над ним и со смехом наблюдающей, как он стоит на коленях и всхлипывает, побежденный. Лайлы, смеющейся над слабым, худощавым подростком. Над «городским мальчиком», который подумал, что может быть воином.

Над дураком, который осмелился думать, что даже за миллион лет сможет заслужить любовь кого-то такого волшебного и могущественного, как легендарная Потерянная девушка. Над лузером, который подверг жизни своих друзей опасности. Над трусом, который убежал. Образы и значения словно гвозди входили в его плоть.

Но иногда стыд — более мощный двигатель, чем ярость. Как ярость, он ярко горит и, как ярость, может поглотить собственную печь. Он подавил боль, поглощая ее, принимая ее как часть того, что он заслужил, и, получив силы от ее энергии, он поставил ногу на землю, прижал костяшки пальцев к холодной земле и встал с колен. Миллион лет ушло на то, чтобы встать. Выпрямляясь, он чувствовал, что все синяки растягиваются до точки разрыва. Но стыд не давал ему остановиться, пока он не встал прямо и во весь рост.

— Умный воин, — сказал он, но слова были полны презрения.

— О, ну разве это не радостная картина.

Слова обрушились на голову Чонга, словно ведро холодной воды. Он дернулся назад, словно его толкнули, откинул голову и увидел троих мужчин, глядящих на него у края ямы. Один был большим одноглазым человеком с длинными белыми волосами, который его сюда привел. Человеком, чье лицо было испорчено огнем. Двое других были незнакомцами. Они улыбались так, что вся сила вытекала из конечностей Чонга.

— Кто вы? — спросил Чонг. Звучало бы лучше, если бы его голос не надрывался.

— Кто вы? — передразнил большой человек. От его голоса по коже Чонга поползли мурашки. Он был очень похож на Чарли Кровавого Глаза.

Мог это быть Чарли? Когда Бенни столкнул Чарли, выжил ли охотник за головами и вернулся в горящий лагерь? Или огонь битвы догнал Чарли, когда тот пытался уползти прочь? Это Чарли Маттиас? Или какой-то другой монстр спустился в этот уже тревожный и умирающий мир?

— Бьюсь об заклад, у тебя много вопросов, малыш, — сказал Обожженный Человек, словно читая мысли Чонга. — Ну, подумай об этом.

Он что-то кинул в яму, и оно упало на землю у босых ног Чонга. Это была черная труба. Один конец был обмотан черной кожей. По всей длине оружия запеклась старая кровь. Чонг наклонился и аккуратно поднял ее.

— Это принадлежало когда-то моему другу, — сказал Обожженный Человек. — Он использовал ее как дубинку, чтобы убить тысячи зомов. И почти в половину столько же людей не-зомов. Ага… у этого куска трубы своя история. Она прославила моего приятеля по всем «Руинам» и в каждом городе от Фрихолда до Сэнкчуари.

Двое других рассмеялись в ответ на эти слова, давая друг другу пять.

Чонг схватил предмет, который дал Молоту Автограда его имя.

— Мой друг давно мертв, — сказал Обожженный Человек, — но ему было бы приятно знать, что его легенда живет.

— Я его не убивал, — сказал Чонг и проклял себя за то, как трусливо это прозвучало, словно он защищался.

— Может, и нет, — согласился Обожженный Человек. — А может, и да. Или, может, ты дружишь с теми, кто это сделал. Крошечный Хэнк Уилсон был из немногих, кто выжил после случившегося в лагере в прошлом году. Он сказал, что видел, что случилось с Молотом. Сказал, что его убила девчонка. Эта беловолосая тварь, бегавшая по горам последние несколько лет. Но я не верю, что девчонка могла справиться с Молотом. Нет, сэр, я в это не верю. Но рослый мальчик вроде тебя, подкравшись сзади? Может, ты ударил его дубиной, пока он не видел? В это я могу поверить.