Книга Кровавая работа - Майкл Коннелли

— Ясно. Мы подумаем. Но мне бы не хотелось что-то сильно менять в распорядке Реймонда, например, он спит в своей постели, ему там уютно.

— Конечно, я понимаю.

Они обговорили еще кое-какие мелочи, касающиеся визита, и договорились, что утром Грасиэла и Реймонд приедут в гавань. Положив трубку, Терри некоторое время оставался в постели, словно продолжая говорить по телефону. Он думал о Грасиэле. Нечего было обманывать себя: эта девушка ему нравилась, и мысль о том, что они проведут все воскресенье вместе, вызвала у него широкую улыбку. Но тут же в мысли Терри снова вклинился образ Болотова. Маккалеб взвешивал все «за» и «против», все-таки придя к выводу, что русский им не угрожает. Высказанные вслух угрозы, как правило, только угрозами и оставались. Это он знал по опыту. Но если бы даже русскому и пришла в голову мысль отыскать Терри, найти его на «Обгоняющем волны» было непросто. И в конце концов, Болотов больше не был подозреваемым в убийстве.

Эти рассуждения неминуемо вели к следующему вопросу: если он не являлся подозреваемым, то почему он скрылся? Терри тут же вспомнил, что сказала ему Уинстон по этому поводу: Болотов ни в кого не стрелял, но мог быть замешан в другом деле. Потому он и сбежал.

Маккалеб постарался выбросить все неприятные мысли из головы, перевернулся в постели и наконец поднялся. Выпив чашку кофе, он там же внизу прошел в свой «кабинет», собрал вместе все отчеты, папки и кассеты и поднялся наверх, в салон. Он открыл раздвижную дверь, чтобы проветрить все как следует, сел за стол и начал методично пересматривать все кассеты с записью обоих убийств.

Через двадцать минут он в третий раз просматривал кассету, где расстреливали Глорию Торрес, когда неожиданно услышал за спиной голос Локриджа.

— Ну ни хрена себе!

Терри обернулся и увидел Локриджа, стоявшего в проеме открытой двери. Он даже не почувствовал, как Бадди зашел на катер. Взяв пульт, Терри выключил телевизор.

— Я просматриваю видеокассету. А ты чего вдруг пришел?

— Доложить о полной боевой готовности.

Маккалеб смотрел на Бадди, плохо соображая, о чем тот говорит.

— Ты же вчера сказал, что я понадоблюсь утром, — важным тоном проговорил Бад.

— А, да, точно. Но, вообще-то, мне надо поработать здесь, у себя. Можно будет отыскать тебя позже, если вдруг у меня возникнет необходимость?

— Ну-у, можно.

— Хорошо, спасибо тебе, Бад.

Маккалеб смотрел на Бадди и не мог понять, почему тот продолжает стоять в дверях.

— Что, Бад? Что еще? — наконец не выдержал Маккалеб.

— Это то самое, над чем ты работаешь? — Локридж показал на магнитофон и телевизор.

— То самое, Бадди. Но говорить с тобой об этом я не имею права. Это частное дело.

— Круто.

— Еще что ты хочешь сказать?

— Ну-у… А когда у нас день зарплаты?

— Зарплаты? О чем ты…. Господи, ты имеешь в виду, когда я собираюсь заплатить тебе? В любое время. Тебе сейчас нужны деньги?

— Вообще-то, да, — сказал Бадди. — Кое-что я собрался сегодня прикупить.

Маккалеб пошел к камбузу, где он оставил ключи и бумажник. Открывая бумажник, Терри посчитал, что Бадди работал на него примерно восемь часов. Он вытащил шесть двадцаток и вручил деньги Локриджу. Теребя деньги в руках, Бадди сказал, что, пожалуй, это много.

— Ты ведь потратился на бензин, — объяснил Терри. — Плюс «премия» за внезапные поездки, а также за то, что ты привязан к телефону в ожидании моего звонка. Ты согласен?

— Понятно. Спасибо, «террорист».

Маккалеб улыбнулся. Локридж называл его так с самой первой встречи, когда Бадди разбудил его своей игрой на губной гармошке, чем довел до неистовства Терри, и тот отчитал «музыканта» на чем свет стоит.

Когда Локридж ушел, Маккалеб вернулся к столу. Просмотр кассеты слишком сильно удручал его, поэтому он решил снова заняться бумагами. На этот раз время его не подгоняло, и он в буквальном смысле «переваривал» каждую страницу.

Терри начал с последнего убийства, вернувшись к делу Кана-Торрес. Однако, читая страницу за страницей отчет о ходе расследования, он и на этот раз не увидел ничего нового, кроме неувязок со временем на видеокассете, которые он отметил сразу. Несмотря на свою острую неприязнь к Арранго — Терри вообще не любил таких «быков» — и осуждение безразличного отношения к происходящему Уолтерса, он не мог не признать, что поработали они хорошо, не пропустив ничего мало-мальски значительного.

Наконец он дошел до отчета по вскрытию и нечетких фотокопий снимков Глории Торрес, сделанных с видеозаписи. Их он раньше не просматривал. Надо сказать, по причине довольно веской: жертвы убийств ему запоминались, как правило, именно по таким снимкам, где он видел людей мертвыми, а не живыми. Видел, что с ними сотворили. Во время первичного чтения отчета об убийствах Маккалеб почему-то решил, что ему ни к чему видеть снимки вскрытия Глории. И сейчас все его существо противилось этому.

Однако теперь, пытаясь отыскать любую зацепку, он взялся и за эти фотографии. Плохие снимки с видеозаписи смазывали жуткие детали и в какой-то мере смягчали шок от увиденного. Терри пробежал глазами по всем снимкам, а затем вернулся к первому. На металлическом столе для вскрытия лежала обнаженная Глория, но судебно-медицинского вскрытия еще не было. Лишь посередине грудной клетки был сделан большой разрез, чтобы забрать органы для трансплантации. Разрез на снимке был зашит. Маккалеб долго смотрел на изуродованное тело Глории, охваченный смешанным чувством невыразимой печали и вины.

Резко зазвонил телефон, испугав его. Терри еще не успел сложить снимки, как телефон зазвонил снова.

— Алло?

— Терри? Это доктор Фокс.

Маккалеб машинально перевернул снимки, лежавшие перед ним, лицом вниз.

— Вы меня слышите, Терри?

— Да, да, привет. Как дела?

— Со мной все в порядке. А вот как вы себя чувствуете?

— Хорошо, как ни странно.

— Чем же вы решили заняться?

— Да ничем, сижу в салоне катера.

— Терри, вы прекрасно понимаете, о чем я спрашиваю. Что вы решили насчет просьбы той девушки? Сестры убитой?

— Я… — Терри снова перевернул снимок вверх. — Я решил, что просто обязан взяться за это дело.

Бонни не сказала ни слова, но он ясно представил себе, как его доктор, закрыв глаза, покачивает головой, сидя за своим столом.

— Простите, ради Бога.

— И вы меня простите, — сказала Фокс, — но, похоже, вы все же не до конца понимаете, какому риску себя подвергаете.

— Прекрасно понимаю, доктор. Но не думаю, что у меня есть выбор.

— Так же, как и у меня.

— Что вы имеете в виду?