Книга Хрущевская "оттепель" и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг. - Юрий Аксютин

Можно согласиться и с утверждениями других историков, что, восстанавливая таким образом свое безраздельное господство в руководстве партией и страной, ближайшие соратники смертельно заболевшего вождя тщательно готовились к такому повороту событий, ибо оставить за бортом Президиума ЦК в одночасье два с лишним десятка его членов и кандидатов без предварительного сговора невозможно. Другое дело, что теперь нам известно и то, что в этом предварительном сговоре у смертного одра Сталина активно участвовали далеко не все они, что фактически всем там заправляли два человека: Берия и Маленков.

4 марта было, наконец, опубликовано первое правительственное сообщение о состоянии здоровья Сталина. Оно было подготовлено не позже вечера 3 марта. И тогда же по решению бюро Президиума ЦК стали рассылать приглашения на пленум ЦК, первоначально намеченный на следующий день. По каким-то причинам это мероприятие отложили еще на один день. А тем временем все или почти все вопросы передела власти взяли на себя Берия и Маленков. Если остальные члены бюро Президиума неотлучно дежурили парами у постели не приходящего в сознание генералиссимуса, то они все время находились наверху, о чем-то совещаясь, и лишь время от времени спускались к остальным. 4 марта Маленков диктует заведующему своим секретариатом А.М. Петраковскому список членов нового Президиума ЦК и нового Совета министров и собственноручно вносит в него поправки.

5 марта состав правительства был утвержден на совместном заседании пленума ЦК КПСС, Совета Министров и Президиума Верховного Совета СССР, начавшемся в 8 часов вечера и закончившемся через 40 минут. На нем присутствовали 118 из 124 членов ЦК, 102 из 111 кандидатов в члены ЦК, председатель Центральной ревизионной комиссии, 8 министров — не членов ЦК и 3 члена Президиума Верховного Совета — не члена ЦК. Председательствовал Хрущев. Министр здравоохранения Третьяков проинформировал о состоянии здоровья Сталина, а Хрущев посчитал нужным добавить:

— С самого начала болезни товарища Сталина у его постели непрерывно находятся члены бюро Президиума ЦК. Сейчас дежурит товарищ Булганин, поэтому он не присутствует на заседании.

Затем слово было предоставлено Маленкову. Он сказал:

— Все понимают огромную ответственность за руководство страной, которая ложится теперь на всех нас. Всем понятно, что страна не может терпеть ни одного часа перебоя в руководстве. Вот почему бюро Президиума ЦК поручило мне доложить вам ряд мероприятий по организации партийного и государственного руководства… При выработке этих мероприятий мы исходили из того, что в это трудное время важнейшей задачей является обеспечение бесперебойного и правильного руководства всей жизнью страны, что в свою очередь требует величайшей сплоченности, недопущения какого-либо разброда и паники.

После этого Берия заявил, что бюро Президиума, тщательно обсудив создавшуюся обстановку, «в связи с тем, что в руководстве партией и страной отсутствует товарищ Сталин», считает необходимым «теперь же назначить председателя Совета министров СССР» и рекомендует на этот пост Маленкова.

С мест раздались возгласы:

— Правильно! Утвердить!

Маленков же, в свою очередь, оглашает другие предложения: назначить первыми заместителями главы правительства Берию, Молотова, Булганина и Кагановича, которые вместе с другими заместителями — членами Президиума ЦК (а это были Микоян, Сабуров и Первухин) составят президиум Совета министров. Кроме того, предстоит объединить целый ряд министерств. Берия возглавит объединенное министерство внутренних дел, Молотов — министерство иностранных дел, Булганин — министерство обороны. Председателем президиума Верховного Совета рекомендован Ворошилов. Для рассмотрения этих решений будет созвана сессия Верховного Совета. В ЦК же предлагается ликвидировать бюро президиума, оставив «как это определено уставом партии», один президиум. А «в целях большей оперативности» его состав сокращается до 11 членов (Сталин, Маленков, Берия, Молотов, Ворошилов, Хрущев, Булганин, Каганович, Микоян, Сабуров, Первухин) и 4 кандидатов. Признано также необходимым, «чтобы товарищ Хрущев сосредоточился на работе в Центральном комитете КПСС». В заключение Маленков заверяет, что все эти предложения «выдвигаются всеми членами бюро президиума единодушно и единогласно».

Да, открыто никто из них не возражал. Хотя сомнения у некоторых и были.

Редактор «Литературной газеты», заместитель генерального секретаря Союза писателей и в этом качестве кандидат в члены ЦК КПСС К.М. Симонов, присутствовавший на этом заседании, следующим образом зафиксировал свои впечатления: «У меня было ощущение, что появившиеся оттуда, из задней комнаты, в президиуме люди, старые члены Политбюро, вышли с каким-то затаенным, не выраженным внешне, но чувствовавшимся в них ощущением облегчения. Это как-то прорывалось в их лицах, — пожалуй, за исключением лица Молотова — неподвижного, словно окаменевшего. Что же до Маленкова и Берии, которые выступали с трибуны, то оба они говорили живо, энергично, по-деловому. Что-то в их голосах, в их поведении не соответствовало преамбулам, предшествовавшим тексту их выступлений, и таким же скорбным концовкам их выступлений, связанным с болезнью Сталина. Было такое ощущение, что вот там, в президиуме, люди освободились от чего-то давившего их, связывающего их. Они были какие-то распеленатые, что ли».

Таким образом, на самом верху даже те, кто искренне скорбел, испытывали некоторое облегчение, перестав трепетать за собственную судьбу. Ведь у Сталина в сейфе были обнаружены не только технические записи разговоров его детей Василия и Светланы, но и досье на многих советских руководителей, в том числе на Берию. Тот не скрывал радости и торжества. Но не одно лишь стремление обезопасить себя лично от возможных рецидивов недавнего прошлого сплачивало всех их в то время. Сказывалось и ощущение свалившейся на них ответственности, понимание необходимости перемен. Отступаться от тоталитарного принципа системы никто не собирался. Однако в том, что многое в ней предстоит поменять, мало кто сомневался.

Новое руководство не мыслило себя иначе, как только коллективным. Амбиции, и немалые, у определенной его части, конечно, были. Но Молотов был дискредитирован в глазах членов ЦК самим Сталиным. Хрущев пока предпочитал скрывать свои подлинные намерения на этот счет. То же самое можно сказать и о Берии. Его в данный момент устраивал тандем с формальным главою руководящего коллектива Маленковым, с помощью которого он до поры до времени и собирался проводить в жизнь свои планы. Сам Маленков, по определению историка Р. Медведева, был человеком без биографии, «не имел ни своего лица, ни собственного стиля», был «орудием Сталина». Он прекрасно знал, как тот пользовался своей властью, но не обладал его волей, решимостью и безоглядностью. Он слишком долго был на вторых ролях, чтобы действовать самостоятельно.

Можно согласиться и с мнением, что одна из главных причин перехода власти именно к коллективному руководству заключалась в том, что харизма Сталина, которая, согласно М. Веберу, некий магический дар пророков, создателей новых религиозных учений и строителей новых государств, особенно империй, не могла быть передана его наследникам вместе с занимаемыми им постами. Его власть определялась не должностями, которые он занимал. Он сам по себе являлся источником власти для всех остальных официальных институтов, ибо его авторитет в глазах подданных был основан на исключительных качествах, которые приписывались его личности, на своей репутации мудрого вождя и учителя, гениального полководца и т. п. Чтобы приобрести такой авторитет и такую репутацию, нужно чем-то увлечь большинство активного населения и прежде всего руководящие кадры управленческого персонала, элиту.