Книга Прежде чем он согрешит - Блейк Пирс

«Нет. Он был вроде ассистента пастора, – сказал Брайан. – Настоятеля, по-моему, зовут Джерри Левинс».

Макензи заметила, что молодые люди совсем не владеют терминологией. Пастор, преподобный, священник… Всё было так запутано. Макензи не знала, в чём между ними разница, полагая, что всё зависело от разницы во взглядах той или иной деноминации.

«Ваш отец проводил с ним много времени?»

«О да, – со злостью ответил Брайан. – Думаю, он проводил с ним всё своё время. Если у вас есть вопросы об отце, то вам следует поговорить именно с ним».

Макензи кивнула, понимая, что никакой полезной информации из братьев ей не вытащить. И всё же ей хотелось поговорить с ними ещё немного. От них веяло недосказанностью и одиночеством. Если бы она смогла пробиться через стену спокойствия, за которой скрывались их настоящие чувства, она бы могла добиться от них большего.

Макензи поблагодарила братьев за помощь и развернулась к выходу. Они с Эллингтоном молча вышли из квартиры. Когда они спускались по лестнице, он взял её за руку.

«Ты в порядке?» – спросил он.

«Да, – смутившись, ответила Макензи. – Почему ты спрашиваешь?»

«Двое детей,… только что потерявших отца и не знающих, как справиться с этой потерей. Просто беспокоюсь в связи с новыми подробностями дела твоего отца…»

Макензи улыбнулась ему, наслаждаясь теплом, которое разлилось по сердцу от его слов. «Боже, он может быть таким милым…»

Выйдя на солнечный свет, Макензи также поняла, что Эллингтон был прав. Причина, по которой она хотела остаться и продолжить разговор, крылась в том, что она хотела помочь братьям Таттл разобраться во взаимоотношениях с отцом.

Видимо, возобновление расследования смерти отца волновало её больше, чем она думала.

***

Было странно видеть пресвитерианскую церковь Краеугольного Камня при свете дня. Макензи проехала мимо неё по дороге к преподобному Джерри Левинсу. Левинс жил через улицу от церкви. Макензи часто видела подобное в Небраске, где главы небольших церквей жили совсем недалеко от приходов.

Когда они подъехали к дому, то увидели на улице и подъездной дорожке множество машин. Макензи решила, что это были прихожане церкви, приехавшие к преподобному в поисках утешения или, наоборот, чтобы утешить его самого.

Когда Макензи постучала в дверь скромного кирпичного дома, дверь открылась почти сразу. Судя по виду, женщина, встретившая их на пороге, недавно плакала. Она подозрительно смотрела на Макензи и Эллингтона, пока Макензи не показала ей удостоверение.

«Мы агенты Уайт и Эллингтон из ФБР, – сказала она. – Мы бы хотели поговорить с преподобным Левинсом, если он дома».

Женщина открыла дверь, и они вошли в дом, наполненный всхлипами и рыданиями. Откуда-то из глубины дома слышались тихие голоса молящихся.

«Сейчас я его позову, – сказала женщина. – Пожалуйста, подождите здесь».

Макензи смотрела, как женщина проходит вглубь дома и заворачивает в крошеную гостиную, на входе в которую стояли несколько человек. После некоторых перешёптываний к ним вышел высокий лысый мужчина. Как и женщина, открывшая дверь, он тоже недавно плакал.

«Чем я могу вам помочь, агенты»? – сказал Левинс.

«Я знаю, что это напряжённый и печальный момент, – сказала Макензи, – но мы бы хотели узнать больше о преподобном Таттле. Чем скорее у нас появятся зацепки, тем быстрее мы поймает того, кто это сделал».

«Вы считаете, его смерть связана со смертью бедного священника в начале недели?» – спросил Левинс.

«Пока мы не можем говорить наверняка, – ответила Макензи, хотя совершенно точно знала, что две смерти связаны. – Именно поэтому мы надеялись поговорить с вами».

«Конечно, – сказал Левинс. – Давайте поговорим на крыльце. Я не хочу мешать молитве».

Он вывел их на улицу и присел на бетонную ступеньку. «Я должен сказать, что даже не знаю, что вы сможете узнать о Неде, – добавил он. – Он был активным христианином. Кроме некоторых проблем с семьёй не думаю, что он конфликтовал с кем-то настолько, чтобы заиметь врагов».

«Дружил ли он с кем-либо из прихожан, в чей честности и моральных принципах вы можете усомниться?» – спросил Эллингтон.

«С Недом Таттлом все дружили, – смахивая слёзы, ответил Левинс. – Он был почти святой. Он регулярно возвращал почти четверть своей зарплаты церкви. Он всё время проводил в центре города, помогая с раздачей еды и одежды нуждающимся. Он стриг газоны старикам, ремонтировал окна, три года подряд ездил миссионером в Кению, чтобы помогать врачам».

«Может, у него было мутное прошлое?» – спросила Макензи.

«Нет. Я говорю это совершенно уверенно, потому что хорошо знаю о его прошлом. Мы вместе через многое прошли. И я могу вас заверить, что ни один из грехов прошлого не мог послужить причиной того, что с ним сделали прошлой ночью».

«А что вы можете сказать о прихожанах? – спросила Макензи. – Есть ли среди них те, кого преподобный Таттл мог обидеть словом или делом?»

Левинс думал не больше секунды, а потом отрицательно замотал головой: «Нет. Если такое и случалось, то Нед мне об этом не рассказывал, и я ничего не знаю. Но опять-таки… Повторюсь, что уверен в том, что у него не было врагов».

«Вы не знаете, был ли…», – начал Эллингтон.

Левинс поднял руку, словно отмахиваясь от его слов. «Мне очень жаль, – сказал он, – но я скорблю по погибшему другу, и в доме меня ждут скорбящие прихожане. В другой день я с радостью отвечу на все ваши вопросы, но сейчас я должен вернуться к Богу и своей общине».

«Конечно, – сказала Макензи. – Я понимаю и искренне соболезную вашей утрате».

Левинс выдавил из себя улыбку и поднялся на ноги. По лицу бежали слёзы. «Я говорил искренне, – прошептал он, изо всех стараясь не разрыдаться перед ними. – Дайте мне день-два, чтобы прийти в себя. Дайте знать, если у вас ещё будут вопросы. Я хочу помочь придать суду того, кто это сделал».

После этих слов он вернулся в дом. Макензи и Эллингтон направились к машине. Солнце сияло в небе. Сложно было поверить, что сейчас было всего 8:11 утра.

«Что дальше? – спросила Макензи. – Есть идеи?»

«Что ж… Я проснулся почти четыре часа назад, но ещё не пил кофе. Давай начнём с него».

***

Двадцать минут спустя Макензи и Эллингтон сидели напротив друг руга в небольшой кофейне. Они пили кофе и просматривали материалы дела по убийству отца Костаса, которые взяли из кабинета Макграта; и электронную копию дела преподобного Таттла, которую переслали Макензи на почту. Она читала документы с телефона.

Кроме фотографий изучать было в принципе нечего. Даже в случае отца Костаса, к делу которого прилагались хоть какие-то отчёты, они не давали почти никакой информации. Причиной смерти послужило либо колотое ранение лёгкого, либо глубокий надрез в области шеи, который прошёл так глубоко, что оголил позвонок и спиной мозг.