Книга Дайте мне обезьяну - Сергей Носов

– На данном этапе мы корректируем базовые документы в соответствии с уровнем социальной депрессивности местных электоральных групп.

Больше они не произнесли ни слова. Пока наконец не пришел Филимонов.

4

День у Филимонова был нелегкий. Четыре важные встречи и все конфиденциальные. Кем он только не был сегодня. Был он сегодня утесом-скалой, неприступной крепостью, был ужом на горячей сковородке, был вертушкой на ржавом гвозде, был неподвижной рыночной гирей с фальшивым завышенным весом и с резиновой клизмой таксомоторным рожком. Он угрожал, блефовал, обещал, заискивал, требовал, советовал, отмалчивался, врал. Он диктовал условия. Он принимал условия. Деловито хмурился, с чувством произносил «без проблем», показательно громко смеялся. Делал вид, что не понимает каких-то простых вещей или, напротив, – что понимает все. Угрожающе улыбался. Доставал то пейджер, то органайзер. Филимонову не было в кайф лицедействовать, чердак у него потрескивал по-человечески резко, человеческий мерзкий род Филимонову был неприятен сегодня до отвращения; сам он себя воспринимал инопланетным пришельцем… Когда представитель так называемого союзника позволял себе в разговоре слово гарантии, Филимонову хотелось незамедлительно залепить ему в ухо. Он с удовольствием придушил бы сегодня, если бы умел и если б дозволили, почтенного редактора вечерней газеты – просто так, ни за что, за неприятную манеру близоруко щуриться и напоминать о тарифах и сметах. Филимонов сожалел, что колкое слово компромисс, заостренное с одной стороны, а с другой, как ему виделось, расщепленное кисточкой, не может костью застрять поперек горла потенциального конкурента, чье опухшее лицо напоминало Филимонову о его собственной вчерашней попойке. Филимонов не был хорошим дипломатом, так же как не был никто из его собеседников; зная настоящую цену себе и своим предложениям, каждый пытался обсчитать партнера на двадцать копеек, не столько, понятно, для дела, сколько непонятно для чего – наверное, для пробы – в перспективе грядущих великих торгов.

Хорошим дипломатом слыл Косолапов. Но Косолапова «не было» в городе, хотя знали, что «был». Он был и слыл, но был как бы инкогнито, а слыл как бы заочно.

В половине шестого Филимонов позвонил по секретному телефону – следовало отчитаться. Патрон отключил трубку: любовь, рыбалка, лес, медитация, чтение книг – все что угодно – гимнастика, сон, рукоделие; в любом случае, отключив телефон, Косолапов заранее одобрял филимоновские поступки. Больше сегодня Филимонов не будет звонить.

За три недели пребывания в этих краях он обзавелся кое-какими связями. О конспиративной квартире Филимонова не догадывался никто.

Филимонов повернул машину на Береговую улицу.

Ел борщ. Ольга налила ему рюмку, села напротив.

– Я за рулем.

– Ой, тогда уберу…

– Ладно. Одну можно. А ты?

– Не-а…

– Как знаешь. Ну, ваше здоровье…

Борщ был дьявольски вкусный.

Вчерашний.

Она ждала вчера еще Филимонова. Завтра тоже был бы хорош, позавчерашний. А если не завтра, тогда бы Филимонов не пришел никогда.

– Как Ленинград? (Ольга называла Петербург по старинке.)

– Холодно, – сказал Филимонов, – сыро, дожди.

Она работала в городской библиотеке, поэтому дни визитов Филимонов называл библиотечными.

– Вашего Богатырева не знает никто, – Ольга сказала.

– А ты спрашивала?

– А как же… Мы на работе всех обсуждаем. Вот Несоеву знают, Каркара знают…

– Несоева – наша. Каркар – не наш. И что говорят про Каркара?

– Бандит, говорят.

– Правильно, – сказал Филимонов.

– А Богатырева никто не знает.

– Это и хорошо, он человек новый, он тем и ценен.

– А еще чем ценен?

– Больше ничем.

– Совсем ничем?

– Глуповат, – сказал Филимонов, – косноязычен. И внешность у него неважнецкая. Объектив увидит – глаза таращит.

– Идиот, что ли?

– Да почему идиот? Просто тусклая личность и все… С нулевой репутацией… Только ты никому не рассказывай… Между нами, лады?… – Он облизал ложку, улыбнулся. – Чем же тебе не нравятся идиоты? Я и с клиническими работал идиотами, и ничего, как миленьких избирали.

– Неужели получше найти некого?

– Ну, это не ко мне вопрос.

Филимонов достал трубку, позвонил в штаб. Все на месте и ждут одного Филимонова. – Я скоро, – сказал Филимонов. В штабе интересовались: не у Косолапова ли он? – Филимонов сказал: – Нет. – Терпеть не может праздных вопросов. Вот и художник пришел, ждет. – Правильно ждет, – сказал Филимонов. – И еще этот, новенький. – Черт! – о Тетюрине он забыл совершенно. – Оформляйте – да, одноместный – а где его паспорт? – закрыт? – у меня? – кто сказал, у меня? – а без меня вы хоть что-нибудь мо?… Разберемся, – сказал Филимонов.

«Встал из-за стола», – написал бы Тетюрин. (А Филимонов бы вычеркнул.)

– Уже?

Поцеловал.

– Ты надолго? – Оля спросила в дверях. – Ты вернешься? Я жду.

– У меня будет штурм мозговой.

– Смотри не трахнись мозгами.

5

– …Теперь о клиенте под номером два… – сказал Филимонов. – Персона для нас новая, фигура неразработанная, по-своему интересная. Во всяком случае, Косолапов просил меня быть сдержанным…

– А разве он не придет?

– Борис Валерьянович, вы кого имеете в виду, клиента или Косолапова? – весело спросил Филимонов.

– Разумеется, Косолапова. Зачем нам клиент?

– Нет, не придет. Я обсуждал основные направления с Германом Федоровичем, его присутствие необязательно. Герман Федорович, как вы понимаете, разрабатывает другие идеи.

«Как вы понимаете», показалось Тетюрину, произнесено было не без доли иронии.

– К тому же, – подхватил Жорж, – его нет в городе.

– Ну, об этом я даже излишним считаю напоминать вам, – произнес Филимонов серьезно. – Итак. Что сказать о нашем клиенте? О кандидатах или хорошее или ничего.

Почему-то все засмеялись (кроме Тетюрина – он еще не понимал многих тонкостей…).

– И все-таки, – сказал Филимонов, – есть один плюс – это фамилия. Богатырев. Фамилия на редкость удачная.

– С актером Богатыревым никак не коррелирует? – спросил Борис Валерьянович.

– Никаким боком. Вот Даня, художник, прошу, он набросал эскиз… Покажи, Даня.

– Ну, это так… вариант… богатырь… на коне… – Даня раскладывал на столе рисунки.

Началось обсуждение.

– Ух ты какой… В кольчуге…