Книга Клим Ворошилов. Первый Маршал страны Советов. Друг Сталина, враг Хрущева - Петр Балаев

Этой истории вы не найдете у советских биографов Климента Ефремовича. У них его ранние годы описаны буквально в трех словах: «детство было тяжелым». Хотя уже и воспоминания Ворошиловым были написаны, но биографы из этих воспоминаний почти ничего не взяли. И это не единственный провал в их работах, позже увидим, как Ворошилову биографию «сократили».

По счастливой случайности, в детстве Клим Ворошилов остался живым, когда его за «карьеризм» едва не убили малолетки, превращенные той жизнью в зверенышей.

Но это была не единственная счастливая случайность в его детстве, которое и детством-то назвать невозможно, с ним еще более дикая, но обычная для царства хрустящих французских булок история приключилась. И опять судьба его уберегла, почти чудо спасло его от смерти…

На шахте за полтора года маленький Клим все-таки немного заработал. Из этой суммы сестра с мужем ему купили сапожки, рубашку, брюки и полотенце. Впервые у мальчишки появились сапожки. Настоящие! Он ими гордился страшно. И полотенце!

Вот эти сапожки едва причиной его гибели и не стали.

К этому времени отцу удалось опять устроиться в имении пастухом, мать снова кухаркой там же работала, семья начала концы с концами сводить, и решили они сына забрать к себе, кто-то им пообещал обучить его грамоте, научить «Псалтырь» читать. Бедным людям казалось, что если сын научится читать «Псалтырь», то он уже грамотным будет. Представляете, насколько темный народ? Уровень средневековья.

Мать пришла на шахту и забрала мальчишку с собой. Дело было зимой. Ну, сотню верст пешком по морозцу пробежаться — это для здоровья полезно. Только их в пути метель застала. Одежда на «путешественниках» была такая ветхая да дранная, что они, как только ветер поднялся, сразу и начали замерзать, уже почти заснули на дороге, когда мимо проезжала одинокая крестьянская подвода. Марья Васильевна едва упросила крестьянина взять их на сани. У того самого уже лошадь едва тянула… Чудом спаслись.

Но это обыденный случай. Добрались до дома. Вскоре Ефрема Андреевича навестил его родной брат Спиридон, довольно зажиточный крестьянин. Клим ему очень понравился, особенно сапожки приглянулись. Он упросил брата отпустить мальчишку к нему погостить.

Вместо погостить — Клим угодил к родному дядьке в батраки. В самое суровое батрачество, мальчишку откровенно эксплуатировали. Он делал всю крестьянскую работу, которая только была. За бесплатно! И от него еще требовали благодарности! Ведь кормили же!

Но дядьке покоя одна вещь не давала. Сапожки Клима. И как-то, придравшись по пустяку — мальчишка нечаянно наступил на свежую, незасохшую глину, которой обмазывали пол тока для обмолота зерна, дядька Спиридон попытался запороть его вилами. Выручила ловкость Клима, увернулся и убежал. Но сапожки у него отобрали…

Такие были нравы «православные». Спиридон Андреевич Ворошилов прилежным прихожанином был. Потому как он был кулаком. По другому кулаку нельзя. Мальца, племянника родного, за обувку вилами приколоть можно, а вот не перекрестить хлебало за столом — нельзя.

Марья Васильевна весной сына у дядьки забрала, батрачество Клима на родственников закончилось. Тем временем семья вернулась в родные места, в деревню Васильевку, отец трудился в помещичьем имении, мать кухаркой, кормила батраков. Клим сразу тоже стал работать, теперь погонщиком волов.

А в селе открыли школу. И осенью 13-летний Клим пошел в первый класс. Пока строилась летом изба под школу, мальчишка мечтал, как он будет сидеть за партой, зубрить уроки… Он уже понимал, что грамота край как в жизни нужна, уже стремился к ней.

И едва всё для него не закончилось умением просто читать и писать. Обычным, так сказать, образованием. Потому что первым учителем стал учитель профессиональный — редкий болван. Этот господин стремился изо всех сил дать ученикам знания, предметы знал прекрасно, уроки вел с увлечением. Только он в своем увлечении вообще забывал о тех, кого он знаниями нагружать старался. Все ученики для него были на одни лицо, индивидуальным подходом профессионал не грешил. Поэтому вскоре детвора интерес к учебе утратила, на уроках начала безобразничать и шуметь. Этот деятель всех шалунов записывал, что бы потом их наказать коллективно. А так как гуманистические взгляды ему не позволяли собственноручно драть розгами мальчишеские задницы, то он придумал, что ребятня должна экзекуции устраивать друг другу сама. Делал это, например, таким способом: всех провинившихся выстраивал в круг посреди класса, заставлял руками брать соседей за уши, да не близстоящих, а через одного, и по команде наказанные должны были драть товарищей по несчастью зауши.

Вот у этого деятеля на ниве образования за учебный год ребятня с горем пополам научилась читать по слогам, да простейшим арифметическим действиям — прибавить и отнять. А чего — крестьянские дети — тупые же, чего от них большего требовать?! Чай — не аристократы.

Так бы и остался Клим малограмотным мужиком, но тут снова судьба ему шанс дала, а жизнь этого мальчишку научила хвататься за любую соломинку…

После окончания первого учебного года младший Ворошилов опять на лето пошел в батраки, пахал, сеял, косил. К жатве его поставили работать на молотилку с двумя взрослыми мужиками. И тут он провел свою первую «революционную акцию». Хозяин платил молотильщикам оскорбительно мало. Взрослые терпели, только под нос бурчали. А вот отцовское воспитание Ворошилова сказалось. Этот, пацан совсем еще, подбил мужиков работу прекратить, пока им зарплату не поднимут. Они и забастовали. Страда, новых работников искать поздно, зерно пропадает… Приказчик хотел надавить, взял и лишил Клима вообще оплаты, чтобы других напугать.

Так этот маленький Стенька Разин камнями в доме приказчика все стёкла повышибал! Запугать не получилось. Такого нужно было давить сразу в колыбели, глядишь, и царизм устоял бы в 1917 году. Есть у меня такое подозрение, и основания под ним есть довольно весомые…

Осенью снова начался учебный год, и мальчишка пошел во второй класс, тут ему судьба и улыбнулась. Вместо старого профессионального долдона в школу пришел преподавать бывший моряк, списанный с флота по здоровью, Семен Мартынович Рыжов. Вот ему уже были интересны сами ученики, а не методика преподавания предмета, он старался к каждому найти индивидуальный подход, выявить способности и их развить.

И ребятишки начали учиться с увлечением и делать успехи. Ворошилов оказался на голову всех выше, он прогрессировал настолько быстро, что Рыжов только удивлялся.

Сам Семен Мартынович вспоминал: «Смуглый, коренастый, с большими, умными глазами, вихрастый, он резко выделялся своей смышленостью, детской непринужденностью, наивной прямотой и независимостью характера, удивительной для его возраста. Он был очень правдив, никогда не запирался в проказах, не перелагал вину на товарищей, не лгал и не подхалимствовал перед своими более счастливыми товарищами… Это был живой, общительный и очень толковый мальчик, всегда жизнерадостный, несмотря на свою бедность, хороший товарищ и ученик».

Только и это еще не всё. Взрослый семейный человек, отец двух детей, подружился со своим… учеником. Почти ровесником его детей. Рыжов и Ворошилов дружили до 1916 года, начиная с этого ученичества младшего по возрасту. Дружили, пока не разошлись в политических взглядах, отношения почти прервали. И старшим в этой дружбе был всегда — младший по возрасту.