Книга Синий город на Садовой - Владислав Крапивин

Наверно, грамотные в религии люди нашли бы множество ошибок в Фединых рассуждениях. Но он про эти свои мысли никому не рассказывал, они были слишком его. И когда в школе прошлой осенью объявили, что открывается факультатив по истории религии и что про веру будет рассказывать настоящий священник, Федя не записался. Потому что кинулись туда многие, даже дурак Шаховский. Опять получилось, что "как все", толпой… Да к тому же не очень-то хотелось оставаться на седьмой урок. И после шести-то в голове гудеж. А на классных часах только и слышишь от ненаглядной Флоры Вениаминовны (по прозвищу Хлорвиниловна): "Вы теперь семиклассники и должны с удвоенной сознательностью относиться к учебному процессу…"

Как будто виноваты, что семиклассники! Из-за дурацких пертурбаций в школьной программе пересадили бывших пятиклассников в седьмой, не спросивши их, а они, значит, теперь должны отдуваться… Вот и со Степкой похожая история. Ходит несчастный пацаненок в детский сад, но уже объявлен первоклассником (какая-то особая там группа!) и в школе пойдет сразу же во второй…

Да, у Степки в его шесть лет жизнь тоже была не розовая. Мало того, что еще до рождения остался без отца, мало того, что каждый день сперва в ясельной, а потом в детсадовской галдящей толпе, так еще его умной маме Ксене стукнуло в голову два года назад снова выйти замуж. За молодого, но уже представительного деятеля швейного кооператива "Золотая игла".

Неизвестно, много ли золота было в той игле, но в Ксениной и Степкиной жизни его, видать, не оказалось вовсе. Федя потом Степку спрашивал: "Обижал он тебя?" — "Да не-е… — вздыхал Степка. — Наоборот, подлизывался. Слюнявый такой… А с мамой ругались…" В общем, через полгода после свадьбы Федина мама объявила, что Ксения и Степка возвращаются домой. "Так что, Феденька, перебирайся опять в гостиную…"

Тут Федя взвыл. Прямо до слез. Это, выходит, покидать свою отдельную комнату и опять ютиться на диване в общей! А куда он денет все имущество, которое у них с Борисом накопилось за полгода? А где Борька будет ночевать, когда они вдвоем засидятся над макетом замка или моделями?

— Так что же теперь? На улицу Ксене со Степкой идти? — трагически-укоризненно вопросила мама.

— Пускай со своим разведенным Женечкой разменивают ихнюю квартиру! — Федя был уже искушен в житейских делах.

— Ксеня не хочет больше никакой нервотрепки…

— Ну да! Она не хочет, а я опять хуже кота бродячего…

— Как тебе не стыдно! Она твоя родная сестра!

— Ага! Она — родная, а я вам, значит, не родной, да? Она будет туда-сюда замуж выпрыгивать, а я…

— Вот подожди, придет отец!

Мама почему-то всегда пугала отцом. А он сроду Федю никак не воспитывал. Только скажет иногда: "А не посидеть ли тебе, голубчик, дома денька три за все твои прегрешения?" Пару раз было, что Федя и сидел. Подумаешь, кара какая! Другие папаши за каждую двойку полируют свои ремни о ненаглядных сыновей, а Федя сроду не знал, что это такое.

На сей раз отец выслушал бурные мамины жалобы и решил:

— Давай-ка, Федор, перетащим наши с мамой кровати в большую комнату. А Ксения въедет на наше место. И все дела…

— Да как же без гостиной! — всполошилась мама.

— А зачем она?

— Ты с ума сошел! А если гости придут?

— Ну и посидят на кроватях, еще мягче будет… Да и чем их кормить нынче, гостей-то? Ливерная колбаса и та по талонам.

— Во-первых, ливерная — без талонов! А во-вторых, вам же на заводе обещали спецпайки!

— Ага, обещали. Пока стачечный комитет заседал. А теперь вот… тоже обещают. Блюдо сезона — обещание под маринадом с гренками из неотоваренных карточек…

Итак, родители перебрались в самую большую комнату, а Федя остался в "своей кошмарной берлоге", как выражалась мама.

И жизнь потекла почти как прежде. Только оказалось, что Степка из бестолкового малыша-хныкалки превратился во вполне сознательную личность. Он уже бегло читал книжки про Буратино и Волшебника Изумрудного города, высказывал здравые суждения о взрослых и знал немало анекдотов про современную жизнь. К Феде теперь Степка стал относиться как полагается — без излишней липучести, со сдержанной преданностью, но порой и с дурашливой резвостью младшего братишки.

В общем, хороший был племянник Степка. Но…

Сперва разик, потом другой попросила Ксения брата отвести Степу в детский сад, а вечером сходить за ним. Так и повелось. Потому что работала Ксения в своем ателье в полторы смены — деньги-то нужны… Федя наконец не выдержал:

— Хорошо, что со своим Женечкой второго не завели. А то хоть разорвись…

Мама наладилась дать ему по шее (интеллигентный человек, работник гуманного медицинского учреждения!), но Федя в красивом витке ушел от несправедливого возмездия.

— Постыдился бы! При ребенке! — Мама оглянулась на Степку, который торчал тут во время разговора.

— Ох уж "ребенок"! Думаешь, они в своем детском саду не знают, что такое роддом? Послушала бы, о чем они разговаривают, когда на горшках сидят…

Степка бесхитростно подтвердил, что назначение роддома воспитанникам детсада хорошо известно. А второго ребенка не завели, потому что "дядя Женя не хотел нарушать сба-лан-си-ро-ван-ность семейного бюджета".

— Во! Слышала?! — восхитился Федя. — Какой же это "ребенок"? Мог бы и сам из детского сада домой топать, здесь всего четыре квартала и переулки тихие…

— Тебя-то до третьего класса в школу провожали!

— А я просил, да?!

Но ворчал и спорил Федя так, из упрямства. На самом деле ни за что бы он не позволил Степке ходить одному. Потому что нет-нет да и появятся в газете объявления: "Просим помочь в поисках мальчика…", "Потерялась девочка…". А еще чаще — по телевидению. Жуть такая — видишь на экране фотографию мальчишки или девчонки, живое, веселое лицо, и понимаешь, что, может быть, в это время его где-то уже черви грызут…

Ну, бывает, конечно, что кто-то сам убежал из дома или в лесу заблудился и потом его отыщут живого. Но ведь не секрет, что есть на свете гады, для которых самая большая радость — замучить человека. Особенно маленького, беззащитного. Поймают, наиздеваются всласть и в живых не оставят. Концы в воду… При мысли, что такое может случиться и со Степкой, ужас прокалывал Федю ледяной иглой. Мало, что отца загубили у парнишки, дембили проклятые!..

Один раз Федя неосторожно ругнулся так вслух.

— Что-что? — переспросил оказавшийся рядом отец. Потом объяснил, что слово это вовсе не ругательное. Так по традиции называют себя солдаты, ожидающие скорого увольнения из армии. От слова "демобилизация". И сам он, Виктор Григорьевич Кроев, тоже когда-то был дембилем. И скорее всего, Феде тоже придется пройти через это, потому что всеобщего и полного разоружения в ближайшее время не ожидается.

Федя смутился, но потом объяснил, что дембилями называет вовсе не всякого солдата, уходящего домой, а таких людей, у которых "демобилизация" всего человеческого. Тех, кому обязательно надо кого-то унижать и бить… А нормальные солдаты зря придумали себе такую кличку. Кстати, по-солдатски это звучит и пишется "дембель". А по-Фединому — "дембиль". Гораздо точнее. Слово это похоже на другое — "дебил"…