Книга Под сиренью - Луиза Мэй Олкотт

Маленькая дверца сарая крепилась внутри, но большая была с наружным замком, который был быстро открыт, двери распахнулись и маленькие девочки вбежали внутрь, полные восторга и удивления, готовые закричать от удовольствия, представляя будто находятся в старой длинной карете. Это место оказалось довольно пыльным, там было полно паутины, но были также сидение, дверь, ступеньки, которые вели вниз, и множество других приметных достоинств, что делало этот сарайчик еще более желанным местом для игр этих маленьких девочек.

Бэб направилась прямо к коробке, а Бэтти к двери; но обе покатились вниз быстрее, чем поднимались наверх, когда из мрачного угла донеслись пронзительный лай и тихий голос, быстро вторящий: «Вниз, Санчо, вниз!»

— Кто там? — требовательно спросила миссис Мосс суровым тоном, пятясь вдоль двери с двумя детьми, прильнувшими к ее юбке.

Хорошо знакомая кудрявая головка пса показалась в разбитом окне, и его вой, казалось бы, говорил: «Не волнуйтесь, леди, мы ничего плохого вам не сделаем».

— Выходите сейчас же, или мне самой придется подойти и вытащить вас! — прокричала миссис Мосс, которая стала гораздо отважней, заметив пару маленьких, грязных туфель под креслом.

— Да, мэм. Уже иду, так быстро, как только могу быстро, — ответил кроткий голосок, принадлежащей фигуре, похожей на вязанку тряпок, высунувшуюся из темноты. За ней последовал и пудель, который незамедлительно сел у ног своего хозяина в настороженности, будто готов был напасть на любого, кто попытался бы приблизиться.

— Итак, теперь расскажи, кто вы и как сюда попали? — спросила миссис Мосс, стараясь говорить сурово, хотя ее выдавали глаза, с материнской жалостью смотревшие на несчастную фигурку, стоящую перед ней.

Глава 3. Бэн

— Пожалуйста, мэм, меня зовут Бэн Браун, и я путешествую.

— Куда это ты собираешься?

— Да, куда угодно, чтобы найти работу.

— И какую работу ты ищешь?

— Любую. Я привык работать с лошадьми.

— Господи! Такой маленький, как ты?

— Мне двенадцать, мэм, я хорошо езжу и могу оседлать любое четвероногое животное, — маленький мальчик кивнул, будто говоря: «Приведите сюда своих лошадей. Я готов».

— Есть ли у тебя родственники? — спросила миссис Мосс, заинтересованная и пораженная. Загорелое лицо мальчика было очень худым, глаза говорили о голоде и боли, а его покрытая тряпками фигура прислонилась к колесу от слабости или же от нежелания стоять в одиночестве.

— Нет, мэм, не мои. Люди, с которыми я остался, били меня, поэтому я сбежал, — последние слова мальчик глотал помимо своей воли. Казалось, приязнь женщины безудержно победила детскую уверенность.

— Тогда я ни в чем тебя не обвиняю. Лучше расскажи, как ты сюда пробрался?

— Я так устал, что не мог идти дальше. Тогда я подумал, что люди в этом большом доме смогут приютить меня. Но ворота были заперты, а я был так обескуражен, что просто прилег снаружи, ничего больше не делая. Я сдался.

— Бедняга, это и не удивительно! — сказала миссис Мосс, в то время как девочки заинтересовались упоминанием об их воротах.

Мальчик перевел дыхание. Несмотря на жалкое состояние, глаза его засверкали, когда он продолжил; пес в это время навострил уши при упоминании своего имени:

— Пока я отдыхал, то услышал, как кто-то зашел внутрь. Я взглянул украдкой и увидел двух маленьких играющих девочек. Сладости выглядели очень аппетитно, и мне очень их захотелось, но я ничего не трогал, — это все Санчо, он подобрал пирог для меня.

Бэб и Бэтти вздохнули и с легким укором посмотрели на пуделя, который от смущения сомкнул глаза — все это выглядело очень забавно.

— И ты заставил вернуть его? — воскликнула Бэб.

— Нет. Я сам вернул его на место. Залез через ворота, когда вы гонялись за Санчо, затем взобрался на веранду и все, — сказал мальчик с усмешкой.

— Это ты смеялся? — спросила Бэтти.

— Да.

— И чихал?

— Да.

— И принес розы? — закричали обе девочки хором.

— Да, и, кажется, они вам понравились, правда?

— Конечно, понравились! Зачем ты прятался? — спросила Бэб.

— Я не был готов, чтобы меня увидели, — пробормотал Бэн, глядя на свою рваную одежду так, будто желал вновь спрятаться за темным креслом.

— Как ты пробрался сюда? — продолжала миссис Мосс, вспоминая о своих обязанностях.

— Я слышал, как девочки говорили о небольшом сарае, и когда они ушли, я пришел сюда. Стекло в окошке было разбито. Я не причинил никакого вреда или ущерба, оставаясь здесь две ночи. Я не мог никуда выйти, хотя пытался в воскресенье.

— И снова вернулся?

— Да, мэм, было так одиноко под дождем, а это место казалось приятным, как дом, и я мог слышать, как девочки говорили снаружи. Санчо нашел сладости, и я почувствовал себя немного лучше.

— Да! А вот я — нет! — воскликнула миссис Мосс, нащупывая кончик своего фартука, чтобы вытереть слезы, вызванные мыслью о маленьком бедном мальчике, который в одиночку провел два дня и две ночи на соломенной пыльной постели, лакомясь лишь теми кусочками, что Санчо принес ему. Это казалось ей слишком тяжелым испытанием для бедняги. — Знаешь, что я с тобой собираюсь сделать? — спросила она, стараясь казаться спокойной и строгой, в тот момент, когда большущая слеза стекала по ее красной щеке, и пытаясь развести уголки губ, чтобы улыбнуться.

— Нет, мэм, не знаю. Только, пожалуйста, не будьте слишком суровы с Санчо — он действительно хороший друг. Мы понимаем друг друга, правда, приятель? — ответил мальчик, обняв собаку за шею с очень взволнованным видом.

— Я собираюсь забрать тебя прямо в дом, вымыть как следует, накормить и положить спать в хорошую постель, а завтра — ну ладно, завтра будет завтра, там и посмотрим, что будет! — сказала миссис Мосс, сама не совсем уверенная в своих словах.

— Вы очень добры, мэм. Я буду счастлив помочь вам в работе. Есть ли у Вас лошадь? — спросил мальчик с энтузиазмом.

— Никого, кроме кур и кота.

Бэб и Бэтти рассмеялись когда их мать сказала это, и Бэн тоже захихикал, будто был не против заняться и этим, если только будет в силах. Но его ноги подкашивались, и он почувствовал странную дрожь. Он мог только слегка удерживать Санчо и моргал глазами, как совенок.

— А ну, девочки, ступайте и налейте остатки мясного бульона в кастрюлю, чтобы разогреть. А я позабочусь о мальчике, — скомандовала миссис Мосс детям, ощущая биение пульса новой обязанности, так нежданно и негаданно выпавшей на ее долю и заставлявшей подумать о том, что если мальчик болен, то может быть безопасно приводить его в дом.

Ручонка, которую он ей подал, была очень худой, но чистой, а карие глаза были чистыми и прозрачными, хотя и впалыми, отчасти из-за голода.