Книга Оттудова. Исполнение желаний - Таня Си

Отдышавшись и придя в себя, я даже не пыталась это как-то объяснить. Да и как можно объяснить такую дикость? Что-то слишком много событий для одного утра, мудрого норвежского утра. Может, лучше быть слепой, глухой и без обоняния?

* * *

В субботу и воскресенье в Норвегии никто не работает, все ходят друг к другу в гости. Одвард затаскал меня по гостям с первого же дня. Мы могли придти в гости в семь вечера, а уйти в два или три часа ночи. И все это время я, как верная и бессловесная с… спутница, должна была притворяться, что мне безумно интересно ничего не понимать. В гостях, как правило, не угощали. В лучшем случае могли предложить кофе или кока-колу. Удивительно, но самым традиционным норвежским напитком оказался кофе. В Бразилии и то меньше пьют, наверное.

Как же это психологически тяжело не понимать чужой язык! Норвежский мне казался сплошной абракадаброй, не поддающейся изучению. Бла, бла, бла, бла, бла! Я даже не понимала по интонации, где заканчивается одно слово и начинается другое. Поэтому, радостное сообщение Одварда о том, что мы снова идем в гости, меня не радовало, а наоборот, огорчало и напрягало.

Как правило, нас принимали благодушно. Каждый присутствующий здоровался со мной за руку, называя свое имя, которое я тут же забывала. Мужчины частенько поглядывали на меня, как на инопланетянку, а женщины не обращали никого внимания. Иногда со мной пробовали заговорить, но мой «хороший» английский русского качества очень быстро заканчивался, ограничиваясь зачастую информацией анкетного содержания.

Что интересно, норвежские женщины выглядят старше мужчин-сверстников, многие курят, несмотря на дороговизну табачных изделий. Например, одна пачка «Мальборо» стоит почти десять евро. Это за счет высокого акциза, как мне сказали, чтобы оплачивать лечение курильщиков. Разумно. Только почему это не касается, например, сладостей, кока-колы, сахара, шоколада, которые способствуют ожирению, атеросклерозу и многочисленным «…озам», обрекая на плохую работоспособность или инвалидность?

Совсем, как тайный агент на задании, я обращала внимание на внешность и поведение собеседников, на быт простых норвежских семей. В целом, это были простые люди без чувства собственного превосходства, высокомерия или манерности, очень улыбчивые и благодушные. Быт каждой семьи соответствовал социальному статусу. Работающие, все равно где, имели собственный дом, добротную мебель, картины, джакузи, полы с подогревом, гараж с машиной. Обращало на себя внимание то, что люди с высоким социальным статусом в основном не курят и ведут активный или спортивный образ жизни.

Наконец-то выходные закончились, наступил понедельник и Одвард уехал на работу, оставив мне мобильный телефон. Периодически он звонил и узнавал, как у меня дела. Я ограничивалась емким интернациональным словом «окей».

С первого же глотка я полюбила норвежскую сырую воду – это нектар, настоящий вкус чистейшей родниковой воды. После небольших исследований, я поняла, что холодная вода моментально нагревается в электрическом бойлере, а обогрев помещений происходит за счет электрических батарей, оснащенных термостатами. Водоснабжение работает по принципу сообщающихся сосудов, а поэтому, если открыть кран на кухне, когда кто-то моется в душе, то этот кто-то может серьезно пострадать, потому что температура горячей воды достигает около девяноста пяти градусов.

Мне пришлось учиться пользоваться мобильником, шваброй, а также учить норвежский. Как устроена швабра я поняла за полчаса. Очень осторожно, как сапер на обезвреживании мины, без особых силовых приемов я изучала механизм действия швабры, но тряпка-чехол победоносно оставалась на своем месте и не хотела сниматься. Я чувствовала, что по норвежской технике безопасности это должно получиться легко и просто. Действительно, «а ларчик просто открывался»: основание швабры легко складывалось пополам от небольшого нажатия с двух сторон на тоже основание. Теперь я могла спокойно пользоваться норвежской шваброй без ущемления своего достоинства русского гражданина от своего же незнания.

С изучением норвежского было намного сложнее: язык заедало и клинило, а чужие слова так и не желали произноситься. Чтобы хоть как-то продвинуться, я написала слова на бумажках и прикрепила их на соответствующие предметы. Приходилось постоянно напрягать слух, чтобы запомнить прозношение самого простого слова, но, все-таки, без курьезов не обошлось.

Как-то в гости к нам пожаловала гражданская семейная пара.[3]. Одвард разговаривал с ними, когда я захотела уточнить, что мне делать с куринными яйцами: пожарить или сварить. Спросила на норвежском. И вдруг, у всех присутствующих случился смеховой припадок. Они стали так громко и дико хохотать, что от испуга я опешила. Что собственно случилось? Что я спросила? От смеха они сползли на пол и продолжали корчиться, не в силах остановиться. А я продолжала стоять, как истукан, не зная, что же делать с яйцами. Прошло еще немного времени и, успокоившись, Одвард объяснил, что я спросила дословно «тебе член или жаренные яйца?». Небольшая ошибка в произношении одного звука и вот такой результат, хорошо, что не летальный.

* * *

Вообще, в наших языках оказалось много общего, только значения разные. Например, «еб» означает работу, «каки» – печенье, «так» – спасибо, названия многих болезней звучат почти одинаково.

Я очень быстро выучила слово «голодный», потому что очень неприятно сидеть голодной много часов подряд. Стоило мне произнести заветное слово, как Одвард сразу сворачивал к ближайшей заправочной станции и покупал сосиску в булке с салатом из креветок.

В очередной раз, остановившись у заправки, Одвард протянул мне деньги и сказал, что я должна сама пойти и купить себе еду. После небольшого препирательства с ним я сдалась и пошла внутрь. Но оказавшись лицом к лицу с продавцом, я начисто забыла заученную фразу, а поэтому позорно вернулась в машину, готовая вот-вот разреветься. Тогда Одвард повел меня обратно, озвучил мой заказ и вручил мне вожделенную сосиску. С тех пор я навсегда запомнила эту сложную фразу «яй виль йарнэ ха пельса ме рекесалат».

* * *

Очень часто, практически каждый день, мы ездили в гости к одной семье. Он– подтянутый, симпатичный, интеллигентный норвежец пятидесяти лет, имеющий шестнадцатилетнего сына от первого брака, а она – миловидная афрогражданка двадцатипяти лет, невысокого роста и шаровидной формой тела борца сумо. При росте стошестьдесят сантиметров она весила стотридцать килограммов. У них были общие дети четырех и полутора лет.

Я была в шоке от того, что наблюдала в этой семье. Глава семьи задолго до ухода на работу пылесосил пол во всех комнатах, готовил завтрак, передевал детей и уходил на основную работу, после семичасового рабочего дня он отправлялся за продуктами в магазин, потом готовил обед, стирал, убирал посуду, а уже вечером уходил на четырехчасовую уборку в соляриях. Большего семейного беспредела я не встречала. Может, зря русские бабы своих мужиков жалеют и сами всё тянут на своих плечах? Кто придумал, что мужиков беречь надо? Афрогражданка уже пять лет использует мужика на все триста процентов, а он ещё улыбается, не пьет горькую и не дубасит свою благоверную. Я чувствовала, что с каждым днем, чем больше я узнавала эту женщину, тем меньше у меня оставалось к ней уважения.