Книга Медиум с Саутгемптон-роу - Энн Перри

– Примерно то же самое можно подумать про Войси и «Узкий круг», – заметил Томас, вяло попытавшись улыбнуться.

– Так и есть, насколько мне известно. – Супруга прямо взглянула на него; в глазах ее сверкнула вспышка понимания, которое она попыталась скрыть. – Но никто не сможет остановить его.

– Мне однажды удалось.

– Нам удалось! – запальчиво поправила женщина.

На этот раз полицейский откровенно улыбнулся:

– Сейчас же нет никакого таинственного убийства, и тебе, моя милая, нечего разгадывать.

– Как и тебе! – мгновенно подхватила Шарлотта. – Тебе остается только разбираться с политиками и их выборами, а женщины не имеют даже права голоса, не говоря уже о том, чтобы способствовать предвыборной кампании и занять свое место в парламенте.

– А вам это так нужно? – с удивлением спросил Питт.

Он с удовольствием поддержал бы любую тему, даже такую, – предпочитая скрыть то, под какой угрозой окажется безопасность его жены, едва Войси узнает, что он вновь занялся детективным делом.

– Разумеется, нет! – парировала Шарлотта. – Но с этим тоже ничего не поделаешь.

– Потрясающая логика.

Миссис Питт заколола шпилькой выбившуюся из прически волнистую прядь.

– Если б ты чаще бывал дома и проводил больше времени с детьми, то понял бы меня отлично.

– Что? – произнес Томас в полнейшем недоумении.

– То, что мне лично это не нужно, еще не означает, что этого не следует мне разрешить… А вдруг мне захочется! Спроси любого человека!

– Что спросить? – непонимающе покачав головой, уточнил Питт.

– Готов ли он позволить мне или кому-то еще решать, что можно, а что нельзя, – раздраженно заявила Шарлотта.

– Можно или нельзя что?

– Да все что угодно! – раздраженно воскликнула женщина, словно ее супруг не понимал очевидного. – Одна часть людей совершенно не признает для себя те законы, по которым предписывается жить другой части. Ради бога, Томас! Ты же сам обычно выдаешь детям распоряжения, а они логично возражают тебе, что сам-то ты этого не делаешь! Ты можешь сказать им, что они дерзко себя ведут, и отослать их наверх спать, но сам при этом понимаешь, что поступаешь несправедливо, и тебе это известно так же хорошо, как и им.

Питт смущенно покраснел, сразу вспомнив парочку подобных случаев. Он воздержался от извлечения каких-либо сходных черт между положением женщин в обществе и положением родителей по отношению к детям. Ему не хотелось ссориться, и он понимал, почему Шарлотта завела разговор на эту тему. Томас и сам испытывал такой же гнев и разочарование, однако подавил их в себе и поэтому сумел выбрать более правильный стиль поведения.

– Ты права! – вполне однозначно заявил полицейский.

Глаза его супруги на мгновение удивленно распахнулись, а потом, помимо воли, она начала смеяться. Шарлотта обвила руками шею Томаса, а он привлек ее к себе и, нежно погладив ее плечи и изящный изгиб шеи, завершил объятия страстным поцелуем.

А затем Питт отправился на вокзал, проводить Шарлотту и Грейси с детьми. Огромный зал, оглашавшийся гулким эхом, заполняла людская толпа, спешившая в разные стороны. Отсюда отправлялись поезда Юго-Западного направления, и сюда же они прибывали. В воздухе шипел выпускаемый поездами пар, лязгали двери вагонов, платформы дрожали от топота гуляющих, бегущих и шаркающих ног, грохота колес багажных тележек, и сам воздух, казалось, звенел от возбуждения – в нем сливались возгласы встречающих, провожающих и самих путешественников, предвкушающих будущие приключения. Вокзал сводил воедино все начала и концы.

Дэниел подпрыгивал от нетерпения. Эдвард, светловолосый, как и Эмили, пытался вести себя достойно лорда Эшворда, что удавалось ему целых пять минут – больше он не выдержал и стремглав пронесся по платформе, чтобы посмотреть, как ярится в топке огонь могучей машины после заброса истопником очередной лопаты угля. Кочегар глянул в его сторону и, улыбнувшись мальчику, смахнул рукой пот со лба, после чего вновь зачерпнул лопатой уголь.

– Ох уж эти мальчишки! – проворчала себе под нос Джемайма, выразительно взглянув на Шарлотту.

Наряд Грейси, не сильно выросшей с тех пор, как она тринадцатилетней девочкой поступила на работу в дом Питтов, соответствовал цели путешествия. Уже второй раз она уезжала из Лондона на отдых, и ей удавалось держаться очень уверенно и спокойно, хотя душевное волнение девушки выдавали блеск глаз и пунцовые щеки, как и тот факт, что она вцепилась в свою пухлую матерчатую сумку, словно в спасательный пояс.

Питт понимал, что они должны уехать – ради элементарной безопасности. Ему хотелось освободиться от тревог за своих близких и смело противостоять Войси, сознавая, что его приспешники не смогут найти их. Но тем не менее он испытывал еще и болезненную печаль в глубине души, когда подозвал носильщика и, вручив ему дополнительные три пенса за труды, велел занести их багаж в вагон.

Носильщик с готовностью отсалютовал, коснувшись форменной фуражки, и погрузил вещи на тележку. Толкнув ее вперед, он громко свистнул, но этот звук заглушили шипение извергающегося пара, скрежет лопат, гудение заброшенного с них угля в топках и пронзительные свистки проводников, разрешавших машинисту отправление. И вот уже очередной поезд дернулся и, набирая скорость, начал удаляться.

Дэниел и Эдвард носились друг за другом вдоль поезда в поисках свободного купе и вскоре вернулись, размахивая руками и торжествующе крича.

Путешественники сложили в купе ручную кладь и подошли к двери, чтобы попрощаться.

– Берегите друг друга, – напутствовал Питт, обнявшись с каждым членом семьи, включая Грейси, к ее удивлению и удовольствию, – и хорошенько там повеселитесь. Не упускайте ни единой возможности.

Захлопнулась последняя дверь, и поезд, вздрогнув, тронулся с места.

– Счастливого пути! – крикнул Томас и, взмахнув на прощанье рукой, отступил назад, видя, как состав, покачиваясь и содрогаясь, лязгая сцеплениями, тяжело набирает ход.

Он стоял, провожая их взглядом и видя, как вся компания приникла к окну, а Шарлотта пытается удержать детей. Ее лицо вдруг погрустнело от расставания, и она быстро отвернулась. Облака ревущего пара взлетали вверх и уносились под высокие многоарочные своды крыши. В воздухе носились запахи копоти, сажи, раскаленного металла и дымного огня.

Томас махал им до тех пор, пока поезд, свернув, не скрылся из виду, после чего по возможности быстро вернулся по платформе в здание вокзала и вышел на улицу. На стоянке полицейский забрался в ближайшую двуколку и велел извозчику отвезти его к палате общин.

Откинувшись на спинку сиденья, Питт постарался сосредоточиться на том, что ему предстоит выяснить, когда он туда доедет. Пока Томас еще находился на южном берегу реки, но поездка не займет много времени, даже при оживленном дневном движении. Парламент заседал на северном берегу, возможно, в получасе резвой езды от вокзала.