Книга Словно распустившийся цветок - Сири Митчелл

Он склонился над ящиком, чтобы взглянуть на цветок, который я внимательно рассматривала.

— Это – лилия.

— Лилия? Этого не может быть. Но выглядит она просто поразительно.

Уголки его губ дрогнули в улыбке:

— Еще бы.

Я обошла ящик кругом, чтобы взглянуть на цветок с другой стороны.

— Я нашел его во время посещения одного из субантарктических островов, о которых мне так много писал мистер Уитерсби. Отвратительная там погода. Пришлось приложить немало усилий, чтобы раздобыть его, и я едва не свернул себе шею, выбираясь из ущелья, в котором я его обнаружил.

Ничего подобного этому цветку я еще никогда не видела.

— …вижу, мои подвиги не производят на вас ни малейшего впечатления.

Я выпрямилась.

— Прошу прощения. Что вы сказали?

Он смотрел на меня со скорбной улыбкой.

— Ничего. Мне хотелось бы знать, дома ли мистер Эндрю Уитерсби. Я хочу увидеться с ним, если это возможно. У меня такое чувство, будто мы с ним давно знакомы, пусть всего лишь по переписке.

Наконец смысл его слов достиг моего сознания.

— Это образец обнаружили вы?

— Да.

Это в корне меняло дело.

— А я приняла вас за посыльного… Мне очень жаль. Простите меня.

— Ничего страшного, я не обиделся. Но если мистер Уитерсби дома, не могли бы вы передать ему, что мистер Эдвард Трим… – Он оборвал себя на полуслове. – Собственно, полагаю, вы можете напомнить ему обо мне, сказав, что его желает видеть мистер Эдвард Тримбл.

— Значит, вы и есть мистер Э. Тримбл?

— Да. Он ведь дома, не так ли? Я действительно очень хотел бы повидаться с ним.

— Вы не можете быть мистером Тримблом.

Одна из его черных густых бровей удивленно взлетела на лоб.

— Уверяю вас, он знает меня именно под этим именем. Мы с ним вели поистине замечательную переписку о…

— Но вы – не… – Похожи на жилистого мужчину средних лет… то бишь того мистера Тримбла, какого нарисовало мое воображение. – Вы просто не можете быть им. – Он ничуть не походил на фермера-овцевода.

В этот момент с улицы вошел отец. Через плечо у него на ремне болтался жестяной цилиндр[9] для сбора растений.

— А! Мой славный молодой человек. – У отца была великолепная зрительная память на лица, хотя имен он не помнил никогда.

Славный молодой человек, который и впрямь выглядел славным и молодым, подошел к нему и протянул руку.

— Рад новой встрече с вами, сэр.

Отец пожал руку, протянутую ему мистером Э. Тримблом.

— Э-э… И когда же мы с вами виделись в последний раз?

— Три года назад, в Ливерпуле.

— Три года. – Отец перевел взгляд на меня. – Только представь себе, Шарлотта.

Что я и сделала. Я как раз вспоминала о переписке, которая завязалась между мистером Тримблом и мной. И о том, что все это время я представляла его себе худощавым, ничем не примечательным мужчиной. И о том, как поверяла ему все свои мечты и надежды и как спорила из-за какой-нибудь очередной ботанической теории.

Если мне повезет, никто не узнает, что он переписывался со мной.

Подойдя к дивану, отец принялся опустошать свой жестяной тубус, раскладывая образцы растений поверх стопок бумаг. Кивнув на стул, он обратился к нашему гостю:

— Присаживайтесь, молодой человек, и расскажите мне о Новой Зеландии.

Мистер Тримбл попытался было исполнить его просьбу, но вскоре отец перебил его вопросом о лилии, а потом поинтересовался, побывал ли он уже в Австралии и действительно ли горы в колонии[10] настолько бедны флорой, как о том пишут в журналах.

Пожалуй, мне следовало бы вздохнуть с облегчением, потому что отцовские вопросы эхом вторили тем, что я сама задавала в своих письмах. Однако, на душе у меня скребли кошки – мистер Тримбл явно был озадачен тем, что отец не помнил тех вещей, которые он описывал в мельчайших подробностях. Чувствуя, что пора спасать положение, я вмешалась в их беседу.

— Ты должен помнить, папа. Он действительно побывал на острове Кэмпбелла. И свой визит он описал нам весьма подробно.

Отец опустился на стул и озадаченно нахмурился, глядя на нашего гостя.

— Полагаю, в таком случае мне лучше перечесть ваше письмо.

А наш визитер резко развернулся на стуле и в упор взглянул на меня.

— Папа? Мистер Уитерсби – ваш отец? А мне показалось, судя по тому, как вы… вы… – Он нахмурился, оборвал себя на полуслове и предпринял новую попытку. – Кажется, мы действительно не были представлены друг другу.

Тон, каким были сказаны эти слова, вызвал у меня подозрение, что виноватой в этом он отчего-то полагает меня.

— Я – Шарлотта.

Та самая, которая поддерживала его на протяжении первого, самого трудного года, когда он пытался обзавестись фермой. Та самая, которая утешала его, когда он потерял свою первую овцематку. Та самая, которая знала о его мечте – добавить к своему стаду тысячу новых голов и текстильную мануфактуру, чтобы приносить настоящую пользу колонии. Но, разумеется, Эдвард был свято уверен в том, что переписку с ним вел отец.

— Похоже, я окончательно запутался и все неправильно понял. Покорнейше прошу простить меня, мисс Уитерсби.

Отец все это время наблюдал за нами, а затем, взмахом руки обведя груды бумаг, громоздившиеся на полу у его ног, спросил:

— Где то письмо, на которое он ссылается, Шарлотта? Об острове Кэмпбелла?

Я встала и достала его из серванта, где оно хранилось среди старых налоговых уведомлений и лекций по таксономии[11].

Мистер Тримбл поднял руку, протестуя:

— Прошу вас, не стоит утруждаться. В этом нет решительно никакой необходимости. Полагаю, от своих корреспондентов вы получаете подобные отчеты дюжинами. А я с радостью расскажу вам о своем посещении острова. Я еще никогда в жизни не видел ничего подобного.

И они завели пространную беседу на эту тему, а я с некоторым облегчением вернулась к работе над своей иллюстрацией. Несколько раз пришлось воспользоваться микроскопом, дабы окончательно отринуть сомнения относительно структур, которые я раскрашивала. Я уже заканчивала, когда вдруг сообразила, что разговор мужчин прервался. Подняв голову, я увидела, что оба внимательно смотрят на меня.

— Ты ведь согласна, Шарлотта? – Отец задал вопрос таким тоном, который явно подразумевал исключительно утвердительный ответ.

— Пожалуй, да.

— Очень хорошо! – На щеках его проступил здоровый румянец, а на лице отобразилось удовлетворение. – В таком случае решено. Мы приглашаем этого славного молодого человека отужинать с нами.